Подобная мысль казалась мне просто смехотворной.
– Именно такое отношение к жизни и является одной из проблем современного мира, – нахмурилась она. – Здесь на карту поставлено человеческое здоровье. Все, что мне нужно сделать, это еще раз прийти туда и сделать один телефонный звонок. Разве это трудно?
– Если ты смотришь на это под таким углом, то да, но при обычных обстоятельствах… Если честно, я бы не взглянул, что там написано в меню насчет глутамата натрия, а если бы заметил несоответствие, то мне бы в голову не пришло, что я могу или должен по этому поводу что-то делать.
– Ты и правда предлагаешь мне сидеть сложа руки?
Слава богу, в ее голосе не было негодования, только растерянность, возможно, даже немного обиды. Мы сидели на стульях для ожидающих своей очереди. Ее рука лежала на подлокотнике подле моей. Я приподнял ладонь и положил сверху, переплетая наши пальцы.
– Я этого не говорил. Если уж на то пошло, я не считаю, что вправе диктовать тебе, что следует или не следует делать.
Я притворился испуганным собственной смелостью. Лайла окинула меня таким взглядом, что я понял: она не в настроении шутить.
– Я не знаю, – признался я. – Что ты считаешь пределом, достойным твоего вмешательства? Нам в Мэнли нужно больше велосипедных дорожек. В прошлом году я едва не сбил двух велосипедистов. Мне кажется, кто-то должен этим заняться. Думаешь, я обязан лоббировать этот вопрос в муниципальном совете? Что мне делать, когда я вижу по телевизору передачи о голодающих детях? Я знаю о проблеме. Очевидно, мне надо пожертвовать деньги, но я не знаю, когда мне следует остановиться. Следует ли мне отдавать до тех пор, пока я не стану банкротом? Человек не в состоянии выиграть все битвы в мире.
– Каллум! Человек должен хотя бы что-то делать. Это нужно не столько миру, сколько тебе самому. Надо действовать, когда ты обнаруживаешь нечто, затрагивающее твою душу, какую-то несправедливость, или нечто некрасивое, или нечто такое… на что ты внутренне весь ополчаешься… Не важно, насколько большим или малым оно является. Именно это составляет жизнь. Все остальное просто не заслуживает твоего времени.
Я не знал, что на это ответить. Я не знал даже, что обо всем этом думать. Воцарилось молчание. Забрав наш заказ, я молча согласился с тем, чтобы поесть у меня. Лайла постепенно успокоилась и вновь оживленно болтала о событиях минувшей рабочей недели. Я же никак не мог прийти в себя. Женщина, которая боролась за все, вызывающее отклик в ее душе, была той единственной, которая вызвала отклик в моем сердце за долгие годы.