Он говорит, что его вполне устраивает жить одним днем. Он обещает не искать обязательств, но я вижу, что где-то в глубине души Каллум надеется, что дни как-нибудь превратятся в десятилетия и мы, сами того не осознавая, придем к тому, что будем сидеть рядышком и разглядывать фотографии наших внуков. Я вижу это в его взгляде. Я слышу это в его голосе. Хотя я стараюсь не обращать внимания на подтекст его слов, во время споров он приводит вполне логичные доводы.
Если бы я была более порядочным человеком, я бы не ответила на все его последующие звонки. А лучше бы сейчас закончить все раз и навсегда. Логика подсказывает мне, что сложившаяся ситуация ни к чему хорошему не приведет, но я все равно хочу продолжения. Древняя, как мир, борьба сердца против разума. Мое сердце каждый раз одерживает победу.
Дело не только в том, что я в него по-глупому втюрилась, хотя и это само по себе проблема. Нет, есть что-то в Каллуме, что заставляет жить одним днем. Я хочу получить все, что возможно, от настоящего, но позже я обязательно стану размышлять о будущем. Когда я снова заболею? Как скоро это произойдет? Буду ли я готова, когда это случится? Смогу ли я принести пользу миру прежде, чем меня не станет? Сколько жизни я смогу запихнуть в эти месяцы, годы или десятилетия, прежде чем умру?
А потом в моей комнате появляется Каллум. И для меня существует только здесь и сейчас. Этого мне вполне хватает. Он наделен замечательной способностью заботиться обо мне, окружая пониманием и поддержкой, которые я стремилась найти во всех, с кем сводила меня жизнь. Одно то, что я рядом с ним, делает меня здоровее.
Ну вот, я лгу сама себе. Я говорю себе, что он понимает: все временно, и мы без лишних эмоций расстанемся, когда придет срок. Черт! Может, чувство новизны притупится, и Каллум сам со мной порвет. Я говорю себе, что я ему нужна, что он учится у меня, как следует заботиться о другом человеке. Время, проведенное со мной, послужит Каллуму трамплином, оттолкнувшись от которого, он нацелится на другую женщину, способную остаться в его жизни на долгие десятилетия. Я говорю себе, что когда он кое-чему научится, я тихо исчезну из его жизни, оставив лишь воспоминания.
Я говорю себе, что не причиню ему никакого вреда, что я с самого начала была с Каллумом откровенна. Если он расстроится, это не моя вина. Я говорю себе, что поступаю правильно.
А затем, когда вся эта ложь начинает эхом отдаваться в моей голове, я говорю себе, что тоже заслуживаю счастья, пусть даже непродолжительного.