Я приду туда пешком, с распущенными волосами, со свободно ниспадающими локонами. Скорее всего, я наложу немного косметики, но чуть-чуть. Я хочу, чтобы Каллум видел меня, когда будет давать обеты, меня, а не мою поддельную ипостась. Оденусь я в светло-голубое платье. Уверена, что не всем это придется по вкусу, но я всегда считала, что голубой цвет очень подходит к моей бледной коже и волосам. А еще я принципиально не собираюсь одеваться в белое. Платье будет сшито из тяжелой шелковой ткани, с неглубоким вырезом спереди.
Я не стану обувать туфли. Каллум расхохочется, когда я выйду на поляну. Мои ступни будут касаться мягкой травы. Я буду наслаждаться каждым мигом происходящего. Скорее всего, всплакну, возможно, разревусь до неприличия. Мама, которая будет вести меня между двумя рядами гостей, закатит глаза. А еще она обязательно настоит на том, чтобы спеть для нас. Мама и ее чертово пение.
Священник проведет обряд по упрощенной схеме. Думаю, его роль ограничится несколькими фразами. Говорить будем в основном мы – я и Каллум.
После этого мы устроим скромный пир в близлежащем заведении. Мы засидимся допоздна. Обойдемся всего несколькими бутылками вина. Сельский антураж будет дополнен лишь красивым голубым тюлем и несколькими живыми цветами в банках из-под варенья. Еда должна быть, разумеется, только из выращенных на грядке продуктов. Не будет ничего животного происхождения, разве что Каллум втайне принесет какие-нибудь мясные деликатесы и съест их под столом, пока я не буду на него смотреть.
Позже мы уединимся где-нибудь в хижине посреди национального парка. Только я, Каллум, миллион деревьев, птицы и жуки. Он растворится во мне, а я – в нем. Мы будем строить планы на будущее, даже решим расширить сад на ферме. Там мы будем жить, когда уйдем на пенсию. Каллум научится работать на земле. Леон и Нэнси не вечны, и, Господь свидетель, садовод из меня не вышел.
В другой жизни, в другое время, позже, когда я пойму, что не могу заснуть, а пока у меня есть эта жизнь и это время. Ночью я лежу без сна и выискиваю поводы впасть в панику. Когда я пытаюсь очистить свое сознание перед сном, ум начинает усиленно работать. Не было ли судороги в руке, когда я резала сегодня томат? Забыла ли я о встрече из-за занятости или из-за того, что с моим мозгом что-то не в порядке? Не становлюсь ли я неуравновешенной, даже не замечая этого?
Ирония всего этого от меня не укрывается. Я стараюсь не думать, почему не могу быть с Каллумом, и вижусь с ним все чаще, а в остальное время фантазирую о нем. Полагаю, это демонстрирует то умиротворение, которое даруют мне наши отношения. Даже тогда, когда я превращаюсь в клубок страхов, я всегда могу успокоиться, начав мечтать о совместной жизни, которой никогда не суждено стать явью.