– Мама плакала, – со взрослой серьезностью сообщил ему Натан.
Джеймс взглянул на нее:
– Ты в порядке, Лео?
Леонора рассмеялась. Какая же она глупая!
– Думаю, я просто сегодня немного сентиментальна.
Джеймс внимательно посмотрел на нее, потом кивнул.
– Кстати, ребятишки хотят сегодня ночевать у Шелби. – Он лукаво подмигнул ей. – Похоже, что весь дом может оказаться в нашем распоряжении.
– Ну пожалуйста, мама! – хором затянули дети. – По-жа-луй-ста!
С тех пор как миссис Шелби с девочками перебралась в гостевой домик, Леоноре с Джеймсом приходилось бороться за право опекать собственных детей. Первые несколько месяцев семья Шелби занималась тем, что подкармливала детей аборигенов, но потом аборигены уехали – ночью, не сказав никому ни слова.
– Ну ладно, – сдалась Леонора. – Но завтра прямо с утра вы мои! – Она обхватила их руками и покрыла уворачивающиеся смеющиеся рожицы поцелуями.
– Натан, – строгим голосом сказал Джеймс, – помоги сестре собрать вещи, и мы выходим.
Мальчик тут же схватил сестренку за руку и радостно потянул в спальню.
Джеймс обнял Леонору и поцеловал в шею.
– Ты готова усыновить еще детей?
– Да, но только не больше двадцати, – отозвалась она.
– Что ж, сегодня ночью мы остаемся вдвоем. И ты полностью будешь принадлежать мне, – решительно заявил он.
– Есть, сэр.
Она поцеловала его в теплую щеку. От его тела веяло силой и горячим жаром, и это заставляло сердце в ее груди биться часто и гулко.
Позади них солнце, окрасившее небо в пурпурные тона, казалось, раздвигало горизонты этого мира. Контуры громадных эвкалиптов стали оранжево-розовыми, а высокая, до пояса, трава приобрела изумрудный оттенок. Они целовались, и в шепоте дувшего со стороны изрезанного побережья Нового Южного Уэльса морского бриза, развевавшего их волосы, им слышался бесконечный напев всего из двух слов: мы дома.