– Думаю, в Леоноре[1] есть больница. – Ган напряженно тер пальцем переносицу, стараясь вспомнить маршрут. – Мы можем свернуть на запад, в сторону Гвалии. Думаю, это не так уж далеко.
Нили скривился:
– Откуда она тут взялась, как думаешь?
– Не знаю. Нет времени гадать об этом.
– Мы не успеем с грузом к поезду, – заметил Нили, смирившийся с изменением плана действий.
– К чертям поезд! – в тон ему ответил Ган. Он снова взглянул на маленькую девочку, и голос его дрогнул. – Нужно, чтобы ты отвез нас туда, Нили. Думаю, дорогу ты знаешь.
Нили кивнул, но взгляд его остался настороженным.
– Знаю.
Час лениво тянулся за часом, а Ган, Нили и обожженная солнцем девочка двигались до ужаса неспешно. Ган сосредоточенно покусывал заусенец на большом пальце. Позади повозки мягким облаком клубилась пыль, и их движение казалось невыносимо медленным. Каждая минута, проведенная в этой пустыне, приближала ребенка к смерти. Ган продолжал нервно обкусывать ноготь, пока на коже не выступила капля крови.
Лежавшее между ящиками со взрывчаткой маленькое тельце раскачивалось в такт движению повозки. Из-за охватившего Гана отчаяния его мышцы, казалось, напряженно звенели. А эмоции – слабые, болезненные импульсы, сдавливавшие грудную клетку и душившие его, – грозили выплеснуться через край. Он отмахивался от них, как от надоедливых мух, и смотрел на девочку, только когда смачивал водой ее приоткрытые растрескавшиеся губы.
В неожиданном приступе ярости он вдруг возненавидел это место, эту страну. Здесь живут одни сумасшедшие! Люди, бросившие свои родные города, свою работу, чтобы жить в буше, унылом и изможденном засухой. Причем их не какая-то горстка – таких отчаянных набралось на целый железнодорожный состав. Подгоняемые слухами о россыпях сокровищ, люди толпами валили сюда, таща за собой семьи или бросая их на произвол судьбы. Однако богатство никогда не свалится на них с неба, как никогда дождь не напоит здесь ростки пшеницы. Золото находят только настоящие монстры – большие горнодобывающие компании.
Ган обернулся к девочке и осторожно убрал локон, упавший ей на лоб. Его большие пальцы – короткие, толстые и грязные – рядом с крошечным личиком выглядели чудовищно. Она была одета в отрепья, и его снова охватила злость. Невыносимо тяжелая жизнь под палящим солнцем, без денег и надежды, жестокое выживание, от которого и нормальный человек потеряет рассудок. Ган оглядел шрамы на своей руке. Это было место, где один сумасшедший бросает девочку умирать, а другому сумасшедшему, хромому калеке, предоставляется возможность ее спасти.