– Желаю успеха, – после недолгой паузы неуверенно проговорила Сесилия. – Но он показался мне человеком, не склонным к пустому флирту. Для этого он слишком джентльмен!
Софи рассмеялась.
– Это мы еще посмотрим! А сейчас посоветуй мне, какую шляпку надеть! Соломенная просто очаровательна, но если пойдет дождь…
– Мне решительно все равно, какую шляпку ты наденешь! – бросила Сесилия.
Остаток дня прошел незаметно и без каких-либо значимых событий. Софи прокатила Сесилию в своем фаэтоне по Парку, а потом высадила ее, чтобы она могла насладиться прогулкой с мистером Фэнхоупом, который, согласно предварительной договоренности, поджидал их у Манежа. Ее место занял сэр Винсент Талгарт, который оставил Софи только после того, как заметил, что у ограды, отделявшей проезжую часть дороги от Роттен-роу[82], остановилось ландо маркизы де Виллаканас. Она привлекла всеобщее внимание количеством и высотой страусовых перьев на своей шляпке и приветствовала его ленивой улыбкой, а обратившись к Софи заявила, что лондонские магазины не идут ни в какое сравнение с парижскими. В тот день на Бонд-стрит она не увидела ничего, что вызвало бы в ней желание развязать тесемки своего кошеля. Но, как оказалось, сэр Винсент знал одну модистку на Брутон-стрит, которая, по его убеждению, с одного взгляда сможет распознать стиль и исключительность такой клиентки, и предложил сопроводить маркизу в ее заведение.
Софи слегка нахмурилась, но прежде чем успела сообразить, что все это значит, ее вниманием завладел лорд Бромфорд. Из вежливости ей пришлось пригласить его на прогулку по Парку в своем фаэтоне. Он уселся рядом и, заявив, что получил огромное удовольствие от бала в особняке Омберсли, сделал ей официальное предложение руки и сердца. Софи без колебаний и смущения отклонила его. Лорд Бромфорд пришел в замешательство, но ненадолго, провозгласив, что страсть заставила его действовать чересчур поспешно, но он не отчаивается и надеется на счастливое завершение своего сватовства.
– Когда ваш родитель вернется к этим берегам, – провозгласил он, – я по всей форме обращусь к нему за разрешением признаться вам в своих чувствах. Вы совершенно правы, настаивая на соблюдении всех правил приличия, и я должен просить у вас прощения за то, что нарушил нормы этикета. Только сильная страсть, охватившая меня, – и должен сказать вам, что даже настойчивые уговоры моей матушки, к которой я испытываю глубочайшее сыновнее почитание, не смогли поколебать мою решимость – словом, как я уже говорил, только сильная страсть вынудила меня позабыть…