Вся же пикантность происходящего, по мнению юных представителей семьи Ривенхолл, заключалась в том, что Чарльз, обычно крайне нетерпимый к любым претендентам, по каким-то непонятным соображениям всячески поощрял его светлость. Он уверял, что в лорде Бромфорде сокрыто много хорошего. По его мнению, манера лорда Бромфорда вести беседу свидетельствует о том, что он наделен здравым смыслом, а его описания Ямайки крайне интересны и занимательны. Вот только Селина (превратившаяся, по словам Чарльза, в молодую и нахальную девицу) заметила, что появление в доме лорда Бромфорда служит старшему брату сигналом срочно ретироваться в свой клуб.
Ухаживания его светлости, планы по организации бала, нескончаемый поток визитеров и даже неблагоразумный поступок Софи – все это привело к тому, что жизнь в доме забурлила весельем и восторженным ожиданием. Это подметил даже лорд Омберсли.
– Клянусь Богом, не знаю, что на вас нашло, поскольку раньше здесь было весело, как на кладбище! – провозгласил он. – Вот что я вам скажу, леди Омберсли: пожалуй, я сумею уговорить Йорка заглянуть на ваш вечер. Неофициально, как вы понимаете, но сейчас он застрял в гостинице «Стейбл-Ярд» и наверняка будет очень рад зайти к вам на полчасика.
– Уговорите герцога Йорка заглянуть на мой вечер? – эхом откликнулась его жена, пораженная до глубины души. – Мой дорогой Омберсли, вы, очевидно, лишились рассудка! У нас будет всего десять или двенадцать пар для танцев в гостиной и два карточных столика в Малиновой гостиной! Умоляю вас не делать этого!
– Десять или двенадцать пар? Нет-нет, Дассет не рассуждал бы о красных ковровых дорожках и парусиновых навесах, если бы речь шла о таком скромном приеме! – возразил его светлость.
От этих не предвещающих ничего хорошего слов миледи похолодела. Назначив дату званого вечера и предупредив Сесилию, чтобы та не забыла послать приглашение очень скучной девице, приходившейся ей крестной дочерью, она особенно не задумывалась о предстоящем мероприятии. Но сейчас она все же решилась поинтересоваться у племянницы, сколько гостей приглашено на этот роковой вечер. Ответ поверг ее в ужас и едва не привел к обмороку. Ей пришлось прибегнуть к испытанному средству – нюхательным солям, и выпить стакан воды, которой заботливо подала ей Сесилия, прежде чем она пришла в себя настолько, чтобы протестовать. Сидя на софе, она попеременно пила воду и нюхала соли, жалобно стеная по поводу того, что скажет Чарльз, когда обо всем узнает. Софи понадобилось добрых двадцать минут, чтобы убедить ее в том, что раз Чарльзу не придется оплачивать организацию увеселения, то и волноваться не о чем. Но даже после этого леди Омберсли со страхом представляла тот пугающий момент, когда правда неизбежно откроется, и не могла без дрожи смотреть на старшего сына, стоило тому войти в комнату.