– Вы уверены, что вам хочется именно в Мертон? – воскликнула расстроенная леди Омберсли, боясь, что Чарльз вспылит и скажет какую-нибудь колкость в адрес этого надоедливого молодого человека.
– Да, – ответил мистер Фэнхоуп. – Там уже все зазеленело, а именно этого, как мне представляется, и жаждет моя душа.
С Сесилией прекрасной
Я в Мертон отправляюсь,
Где тихо Уондл
[54] струится,
Нарциссы цвет роняют…
Что за уродливое название – «Уондл»! Оно оскорбляет слух! А почему вы хмуритесь? Разве я не могу поехать с вами?
Столь внезапное превращение восторженного поэта в льстивого и заискивающего юнца поверг леди Омберсли в замешательство, и она смущенно ответила:
– Я уверена, что мы с радостью взяли бы вас с собой, Огастес, но мы собираемся навестить маркизу де Виллаканас, а вас она не ожидает.
– А вот это, – нимало не смутившись, изрек мистер Фэнхоуп, – очень красивое имя! «Виллаканас»! О, как звучит! Испанская леди, в платье ярком и богатом, в блеске чистых бриллиантов!
– Даже не знаю, что сказать, – заявила рассерженная леди Омберсли.
Софи, которую изрядно позабавила непонятливость мистера Фэнхоупа, не пожелавшего заметить недвусмысленный намек на то, что его общество нежелательно, со смехом заметила:
– Да, и в жемчугах, достойных самой королевы! К тому же она любит одного англичанина – моего отца!
– Замечательно! – воскликнул мистер Фэнхоуп. – Как я рад, что еду с вами!
Избавиться от него не было решительно никакой возможности, разве что силой высадить из ландо. Леди Омберсли метнула полный отчаяния взгляд на старшего сына, тогда как Сесилия уставилась на него с мольбой; при этом мисс Рекстон ободряюще ему улыбнулась, показывая, что все прекрасно понимает и что ее решимость не спускать с Сесилии глаз лишь окрепла.
– Кто этот Адонис? – спросил сэр Винсент у мистера Ривенхолла. – От одного взгляда на него, сидящего рядом с вашей сестрой, прямо-таки дух захватывает!
– Огастес Фэнхоуп, – коротко ответил мистер Ривенхолл. – Кузина, если вы готовы, я готов помочь вам расположиться!
Леди Омберсли, сообразив, что получила молчаливое согласие на присутствие мистера Фэнхоупа, приказала своему кучеру трогаться. Сэр Винсент и Хьюберт, верхом, пристроились за ее каретой, а мистер Ривенхолл обратился к Софи:
– Ну, если это ваши проделки!..
– Нет, слово чести. Если бы я твердо знала, что он замечает вашу враждебность, то сказала бы, что он положил вас на обе лопатки, Чарльз!
Он не выдержал и рассмеялся:
– Сомневаюсь, будто он способен что-либо заметить, кроме удара дубиной по голове. И как только вы его терпите?