– Я уже сказала вам, что отношусь к нему далеко не благосклонно. Но довольно о нем! Я дала себе торжественное обещание не ссориться с вами сегодня!
– Вы меня изумляете! С чего бы это?
– Не прикидывайтесь глупцом! – ответила она. – Просто я хочу прокатиться на ваших чалых!
Он уселся рядом с ней в коляску и кивком велел груму, державшему лошадей под уздцы, отойти в сторону.
– Ах, вот оно что! Когда выедем за город, я передам вам вожжи.
– Подозреваю, – заявила Софи, – что вы вознамерились с самого начала вывести меня из себя. Но у вас ничего не получится.
– Я нисколько не сомневаюсь в вашем искусстве.
– Приятно слышать. Вероятно, вам пришлось сделать над собой усилие для этого признания, отчего оно обретает еще большую ценность. Но в Англии дороги настолько хороши, что особого умения не требуется. Видели бы вы те козьи тропы в Испании, которые там называются дорогами!
– Намеренная провокация, Софи! – откликнулся мистер Ривенхолл.
Она засмеялась и принялась все отрицать, а потом стала расспрашивать его об охоте. Едва узкие улочки города остались позади, Чарльз позволил лошадям прибавить шаг, и они быстро обогнали ландо, в котором мисс Рекстон о чем-то мило беседовала с мистером Фэнхоупом, а Сесилия явно скучала. Причину этого пояснил Хьюберт, на некоторое время поравнявшийся с коляской. По его словам, предметом обсуждения в ландо стал «Ад»[55] Данте.
– Надо отдать Фэнхоупу должное! – честно признался юноша. – Он разбирается в итальянской поэзии намного лучше твоей Евгении, Чарльз, и может рассуждать о ней часами! Более того, оказывается, там есть еще какой-то малый по фамилии Уберти[56] или что-то в этом роде, так он знает и его. Грустное чтиво, если хотите знать мое мнение, но Талгарт – классный парень, верно? – говорит, что Фэнхоуп чертовски хорошо начитан. А вот Сесилии все это решительно не нравится. Боже, я бы посмеялся от души, если бы Евгения увела у нее поэта!
Поскольку Чарльз не проявил желания развивать эту тему, Хьюберт вновь отстал и присоединился к сэру Винсенту. Мистер Ривенхолл передал поводья Софи, заметив при этом, что очень рад тому, что не сидит в ландо.
Она воздержалась от каких-либо замечаний; остаток пути прошел в приятной атмосфере, и никакие разногласия не омрачили установившиеся между ними хорошие отношения.
Дом, приобретенный сэром Горацием для маркизы, оказался просторной виллой в стиле Палладио[57], окруженной очаровательными садами, к которой с одной стороны примыкал небольшой лесок, правда, отгороженный забором, так что попасть в него можно было через изящную калитку кованого железа, привезенную из Италии прежним владельцем. Невысокие ступеньки вели от поворота подъездной аллеи к передней двери; при приближении коляски она распахнулась, из дома вышел худощавый мужчина в черном костюме и, остановившись на пороге, отвесил им глубокий поклон. Софи поприветствовала его в своей обычной дружеской манере и сразу же поинтересовалась, куда мистер Ривенхолл может поставить лошадей. Худощавый мужчина властно, словно фокусник, щелкнул пальцами, и откуда ни возьмись появился грум, подбежал к лошадям и взял их под уздцы.