– Com’ esta?[59] – сочным, бархатным голосом лениво произнесла маркиза.
Ее слова повергли в ужас Хьюберта, которого уверили, что она прекрасно говорит по-английски. Он метнул укоризненный взгляд на Софи, и она тут же вмешалась, призвав свою будущую мачеху к порядку. Маркиза безмятежно улыбнулась и произнесла:
– De seguro![60] Я прекрасно говорю по-английски и по-французски. А вот немецким владею не так хорошо, но все равно лучше многих других. Я счастлива познакомиться с сестрой сэра Горация, хотя вы ничуть не похожи на него, senora[61]. Valgame![62] Это все ваши сыновья и дочери?
Леди Омберсли поспешила разуверить ее и стала представлять присутствующих. Маркиза очень быстро утратила к ним интерес, одарив всех гостей общей улыбкой, и предложила им располагаться. Софи сообщила ей, что сэр Винсент – ее старый знакомый, и маркиза протянула ему руку, заявив, что прекрасно его помнит. Впрочем, ей никто не поверил, и прежде всего сам сэр Винсент; но когда ей напомнили об одном вечере в Прадо[63], она рассмеялась и сказала, что да, теперь она действительно его вспомнила, pechero[64] он этакий! После чего, успев очень внимательно рассмотреть Сесилию, она сделала комплимент леди Омберсли по поводу красоты ее дочери, каковая, по ее словам, отвечает всем английским канонам и пользуется бешеной популярностью на континенте. Сочтя, очевидно, что и мисс Рекстон заслуживает доброго слова, маркиза мило улыбнулась ей и сказала, что она выглядит как истая англичанка. Мисс Рекстон, ничуть не завидовавшая красоте Сесилии (поскольку ее воспитали в твердой уверенности, что любая красота преходяща), ответила, что считает себя вполне заурядной и что в Англии в последнее время появилась мода на брюнеток.
Когда эта тема себя исчерпала, в гостиной повисла тишина. Маркиза откинулась на подушки в углу софы, а леди Омберсли отчаянно ломала голову над тем, о чем же еще заговорить, чтобы расшевелить эту полусонную даму. Мистер Фэнхоуп, усевшийся поодаль на обитом парчой диване у окна, не сводил глаз с зелени, общения с которой так жаждала его душа, Хьюберт восторженно разглядывал хозяйку, а мистер Ривенхолл, не нуждаясь в обществе, взял лежавший на столике журнал и принялся лениво его листать. Неловкую паузу пришлось заполнять мисс Рекстон, обладающей, по ее собственному мнению, умением поддерживать светский разговор. Что она и сделала, сообщив маркизе, что является большой поклонницей Don Quixote[65].
– Как и все англичане, – ответила ей маркиза. – И ни один из них не может правильно произнести его имя. В Мадриде, когда там стояла английская армия, все офицеры уверяли меня, будто очень любят Сервантеса, хотя чаще всего это было ложью. Но у нас ведь есть еще Кеведо