, Эспинель
[67] и Монтельбан, не говоря уже о многих других. Да и в поэзии…
– El Fenix de Espana[68], – перебил ее мистер Фэнхоуп, внезапно вступив в разговор.
Маркиза с одобрением взглянула на него.
– Именно так. Вы знакомы с произведениями Лопе де Веги? Софи, – сказала она, переходя на родной язык, – этот молодой человек с лицом ангела, оказывается, умеет читать по-испански!
– Не очень хорошо, – ответил мистер Фэнхоуп, которого ничуть не впечатлило столь изящное описание его внешности.
– Мы будем говорить вместе, – заявила маркиза.
– Ни в коем случае, – решительно возразила Софи. – По крайней мере, если вы намерены перейти на испанский.
К счастью для всех присутствующих, в эту минуту в комнату вошел Гастон и объявил, что в столовой поданы легкие закуски и прохладительные напитки. Вскоре выяснилось, что, какой бы ленивой хозяйкой ни была маркиза, ее мажордом ничего не оставлял на волю случая. Гостей ждали многочисленные разнообразные блюда иностранной кухни, гарнированные мясным и рыбным бульонами, поданные с нежнейшими соусами и несколькими видами легкого вина. Конфитюр, трюфели, сливки, сбитые с вином и сахаром, фруктовый мармелад и сливки для кофе с тертым миндалем завершали этот лукуллов пир[69], который маркиза скромно назвала «легким полдником». Судя по тому, что мисс Рекстон едва прикоснулась к некоторым из предложенных яств, она сочла подобное роскошество вульгарным; а вот Хьюберт, наевшись до отвала, решил, что маркиза, в конце концов, – совсем неплохая тетушка. А когда он увидел, сколько сливок, итальянских галет и «пьяной вишни»[70] съела она сама, причем так легко и словно небрежно, то стал смотреть на нее с уважением, к которому примешивался благоговейный трепет.
Когда трапеза завершилась, Гастон склонился к уху своей хозяйки и напомнил ей о том, что ведущая в лес калитка осталась открытой. Она сказала:
– Ах да! Весенний лес с колокольчиками! Просто прелесть! Наверное, молодые люди пожелают прогуляться по нему, а мы с вами, senora, немного отдохнем.
Леди Омберсли никогда бы не пришло в голову предложить кому-либо из своих гостей отдохнуть после обеда, но поскольку она сама днем непременно ложилась вздремнуть, то не нашла недостатков в такой программе и вместе с маркизой удалилась в гостиную. Поначалу она попыталась было вовлечь маркизу в разговор о своем брате, но без особого успеха. Маркиза сказала:
– Вдовой быть скучно. К тому же я предпочитаю Англию, а не Испанию, поскольку сейчас в моей стране царит нищета. Но стать madrusta[71] для Софи – нет, тысячу раз нет!