– Очень может быть! – воскликнул гневно Аллан, – но хотя вы и духовник господ, однако не мой, а сломав печать письма, вверенного мне, вы причинили…
– Я не причинил вам никакого вреда, уверяю вас, а, напротив, может быть, оказал величайшую услугу.
– Я не желаю подобных услуг. Возвратите мне письмо сию минуту, или…
– Если вам дорога ваша безопасность, то удержитесь от всякого оскорбительного выражения или угрожающего жеста. Я не такой человек, которого можно оскорбить или которому можно грозить безнаказанно. Недалеко есть люди, готовые явиться по моему призыву.
И отец Бонавентура снова принял прежний спокойный вид.
Файрфорд спросил, что подумает о нем лэрд Редгонтлет, если он представит ему распечатанное письмо.
– Я это улажу: я сам в письме Максвела припишу Редгонтлету, что это я его вскрыл, если вы, конечно, захотите доставить его, прочтя содержание.
И он подал Файрфорду письмо. Последний колебался.
– Прочтите, прочтите! Для вас очень важно все это знать.
Письмо было следующее:
«Уважаемый Опасный Грубиян!
Неужели вы никогда не перестанете оправдывать свое прозвище? Вы, кажется, достигли своей цели: что же последует из этого? Против вас будут кричать со всех сторон. Податель этого письма – молодой адвокат, малый недюжинный. Он подал на вас жалобу и, к счастью, попал на судью, благосклонного к вам. Но надобно откровенно признаться, что нам с кузиной стоило большого труда умолить Гросби не поднимать дело. Он начинает подозревать, упорствовать, и я боюсь исхода. Не знаю, что вам посоветовать. Податель этого письма – человек отважный и преданный своему другу; я дал ему честное слово, что с ним не случится ничего опасного. Обратите внимание на выражение «честное слово» и помните, что я могу быть так же грубияном и опасным, как и кто-либо другой. Я, однако, не давал ему никакой гарантии против кратковременного ареста, и поскольку этот малый деятельный и подвижный, то я не вижу другого средства, кроме как попридержать его в надежном месте, пока не окончится дело доброго отца Б., и дай бог, чтобы оно было уже окончено.
Прощайте, всегда ваш.
Максвел».
– Ну, молодой человек, – сказал отец Бонавентура, – что думаете вы об опасностях, которым подвергались добровольно?
– Они мне кажутся столь же странными, как и средства, употребленные вами для открытия намерений мистера Максвела.
– Не вдавайтесь в причины моего поведения. Я имею право действовать подобным образом и не боюсь никакой ответственности. Но скажите мне, что вы теперь рассчитываете делать?
– Не знаю, должен ли я об этом говорить, ибо тут может быть замешана ваша безопасность.