– Это неважно, – Евгений Павлович улыбнулся озорной, мальчишеской улыбкой. – Я знаю своего зятя и могу с уверенностью сказать: в официальной документации и в рабочем компьютере они ничего не найдут. А у меня есть кое-какие соображения, как добраться до его тайны. – Он опять улыбнулся. – Если, конечно, такая тайна имеется. Не исключено, что мы с вами просто большие фантазеры.
– Не исключено, – согласился я, внезапно почувствовав жуткую усталость. Мне пришла в голову одна мысль: даже если мы не ошиблись, и методика Сотникова действительно пробуждала в человеке способности видеть будущее, это не означало, что попасть туда можно было физически, а потому не объясняло фотографию Стаса.
– Как только я что-нибудь выясню, я вам позвоню, – сказал он утешающим тоном, видя, что настроение у меня испортилось, весь энтузиазм пропал. – Но и вас я хочу попросить об одном одолжении: пожалуйста, как можно скорее найдите убийцу. Я прошу вас ради Бориса. Уверен, он не виновен. Этот арест…
– Его не арестовали, а пока задержали, – возразил я.
– Для него это все равно. Больше всего он боялся, что его арестуют. У него это было навязчивой идеей. Он говорил, что много раз видел, как его арестовывают, причем именно по обвинению в убийстве, которого он не совершал. А временами Борис начинал думать, что действительно совершит убийство. Это его очень мучило.
– Я его понимаю. Постараюсь добиться освобождения. Если мы с вами не ошиблись, то жертвами методики Сотникова могли стать и другие люди. Нужно искать среди его бывших пациентов. Он, кстати, так и говорил. А вам он не рассказывал, что на него покушались?
– Нет, не рассказывал. – Мишарин немного помолчал, о чем-то задумавшись. – Это странно. Во всех затруднительных ситуациях мой зять всегда обращался ко мне.
Мы обменялись с Евгением Павловичем номерами телефонов, тепло попрощались, и я поехал в агентство. Полина меня уже заждалась.
* * *
Еще на крыльце я услышал голос Полины. Она о чем-то оживленно говорила, и я подумал, что у нас новый клиент. Но оказалось, что в гости зашла Зоя Михайловна, мама Полины. Я почувствовал себя пойманным на месте преступления вором. Не знаю почему, но именно такая ассоциация пронеслась в голове. Полина никогда не рассказывала матери о наших семейных недоразумениях, тем более теперь, когда все было так серьезно, не стала бы ничего говорить, но мне казалось, что Зоя Михайловна по одним моим глазам поймет, что я изменил Полине. Или по голосу, который, конечно, не выдержит, сфальшивит.
Когда я вошел в офис, Зоя Михайловна и Полина были заняты делом – вместе прорабатывали список пациентов Сотникова. Полина разговаривала по телефону. Зоя Михайловна сидела за столом на моем месте и с очень серьезным видом делала какие-то пометки цветными маркерами. Проходить дальше порога мне не хотелось, но вечно торчать у двери я не мог. С опаской, постаравшись стереть с лица страдание нечистой совести, я подошел к теще, поздоровался с ней шепотом, чтобы не мешать Полине, и… так проще было скрыть дрожь и тревогу. Она мне кивнула и так же шепотом начала объяснять смысл своего художественного творчества – список, который я взял в регистратуре клиники, приобрел благодаря ее стараниям веселенький вид.