Мне не хотелось развивать эту тему, не хотелось спорить, напоминать, почему они меня мучили, иначе пришлось бы опять пересказывать историю гибели Стаса. А я этого физически не мог. Но Полина и без того все поняла и ответила так, словно я ей возразил, начал спорить и что-то доказывать.
– Но я же чувствую! – воскликнула она и нахмурилась. – Мелодия все время звучит, стоит мне только подумать о Стасе, и чем больше проходит времени, чем ближе мы подходим к итогу событий, тем все тревожнее. Да и все мои видения начинаются с «Колоколов». Они ведут меня… – Она вдруг испуганно замолчала, недоговорив.
– Что случилось? – встревожился и я.
– Ничего-ничего. Я пока не понимаю. Ладно, пора выходить. – Она решительно поднялась, сняла со спинки стула сумку и направилась к выходу.
Я выключил компьютер, свет в офисе, все проверил и вышел за ней. Полина ждала меня на крыльце с равнодушно-скучающим видом, притворяясь, что ничего особенного не происходит: мое свидание с Алевтиной ее не трогает, а то, что потом должно произойти в подъезде, не вызывает ни капельки беспокойства, все это рутинная работа частного детектива и ничего больше.
– Но ведь это действительно только работа, – оправдываясь, начал я, когда помогал сесть в машину.
– Конечно-конечно, – равнодушно проговорила она, не дав до конца оправдаться.
Я высадил ее у нашего подъезда и поехал к магазину Алевтины.
На крыльце стоял Анатолий и слушал плеер. Я должен был уже привыкнуть к тому, что события повторяются до мелочей, но тут меня буквально затошнило. По роли мне полагалось пребывать в прекрасном расположении духа: я только что побывал у Бориса и понял, что он ни в чем не виноват. Ни у какого Бориса я не был. Мы с Полиной посчитали, что ехать к нему не имеет смысла, и, таким образом, несколько «подсократили» события, значит, должны были их в какой-то степени изменить, но получилось, что всего лишь перелистнули страницу или перемотали кадр. Ну ничего, подумал я, нащупывая в кармане фонарик – маленький, но очень мощный, очередное изобретение Стотланда, – сегодня вечером я заставлю события плясать под свою дудку, изменю их раз и навсегда. И невольно придя от этой мысли в благодушное состояние, я дружески хлопнул по плечу Толика и весело поинтересовался:
– Что слушаешь?
– «Black Sabbath», – послушно, не выходя из своей предсказанной роли, ответил Толик, а я нервно рассмеялся: под дудку событий пляшу я.
А дальше все покатилось-поехало в точности так, как увидела это Полина. И было купание в озере, и далматиновой расцветки купальник, и собирание грибов в лесу, и официант, чем-то похожий на Толика, и, конечно, «Колокола». И… мне хочется кричать, как женщине в истерике, мне хочется убить Алевтину, а лучше всего накинуть петлю на шею – я заслуживаю именно такой иудиной смерти… События повторились абсолютно. Я никогда не расскажу об этом Полине, она никогда не спросит. Но мы оба будем знать, что события повторились полностью. И никогда, никогда не сможем об этом забыть.