Мослаков ощущал, что не только снаружи, но и внутри становится жарко: с нами всегда происходит нечто подобное, когда мы подъезжаем к родным местам.
Впрочем, до родных мест Мослакова было еще далеко — километров сто.
Перед тем как попасть в родные пенаты капитан-лейтенанта, они еще сумеют омыть свои чресла в тихом Дону. Невольная улыбка расплылась по лицу Мослакова.
В конце пологого спуска поблескивала своими небольшими неподвижными омутцами речушка, через речушку был перекинут неширокий деревянный мост — две машины на нем разъехаться не могли. Запас имелся только в длину, на случай половодья, когда вода делается бешеной, залезает даже на закраины оврагов и макушки бугров. За мостом в жаре затихла сонная деревня. От крыш домов поднималось струистое дыхание.
— Не твоя ли это деревня, Паш? — спросил мичман.
— Нет. Но скоро будет моя.
Мост был перекрыт: стоял кран с опущенной стрелой — впрочем, стрела была опущена с заделом, рафик во всяком случае, мог проскочить под ней. Рядом с автокраном, прочно впаявшись ногами в дорогу, стояли три дюжих молодца и с нескрываемым интересом смотрели на приближающуюся машину.
— Приготовься, дядя Ваня, — предупредил Мослаков мичмана. — На всякий случай.
— Я готов, Пашок, — тихо отозвался тот. — Как ты думаешь, что это?
— Обыкновенный деревенский рэкет. Суверенитета малость хлебнули людишки и отравились.
— Что, драка будет?
— Не знаю. Знаю одно, дядя Ваня, — будем прорываться.
Рафик мягко подкатил к «крестьянской заставе».
Мослаков мельком глянул на лица трех разбойников и будто бы сфотографировал их — в мозгу они теперь будут сидеть прочно, на любой очной ставке даже через два года он узнает их. Самый опасный и самый приметный из тройки — тот, что, засунув руки в карманы дешевеньких спортивных штанов, украшенных лампасами, стоял посредине: рыжий, с блестящими зубами из нержавейки, с потным маленьким носиком и угрюмыми, неопределенного цвета глазами, плотно, как два штыря, всаженными в череп. Те, что стояли по бокам от рыжего, особой опасности не представляли. Это были подмастерья.
Рыжий тем временем совершил некое театральное действие, которое незамедлительно произвели и оба его напарника: вытащил из карманов руки и шагнул в сторону. Позади него оказался огромный, будто столб, врытый в землю, лом. Рыжий стоял, прислонившись к нему спиной, как к столбу.
Хоть и не был рыжий гигантом, но справился он с ломом легко — играючи, будто щепку, выдернул его и всадил в землю перед собой. Картинно оперся на лом.
Потом положил на него один кулак, сверху пристроил другой, а еще выше водрузил свой подбородок — получилась этакая сложная строительная конструкция.