– Он перерыл весь дом и нашел карточку. В ней были вписаны координаты и пропускной пароль. Он что-то подозревал… Его преследовала мысль о разоблачении преступников. Мне кажется, он догадался, что я нахожусь под прессингом… Но всё это уже мешалось в его голове с нездоровым психическим возбуждением. И вот он… – В эту минуту дверь палаты открылась, вошла юная худенькая медсестра, постукивая острыми каблучками.
– Уважаемый посетитель, предлагаю вам закончить разговор с больной, – сказала медсестра очень решительно. – Она еще в ослабленном состоянии. Такие длительные беседы ей противопоказаны. Уже поздно. Ни одного посетителя не осталось. Прошу вас покинуть палату.
– Мне нужно задать еще пару вопросов. Я из уголовного розыска.
– Не интересуюсь из какого вы розыска. Здесь лежат тяжелобольные. Их жизнь в опасности. Если вы сейчас же не покинете палату, я вызову весь присутствующий персонал, охрану и дежурного врача. А завтра будет отправлена жалоба вашему начальству. И если с больной что-нибудь случится, вам придется отвечать.
– Хорошо, хорошо. – Сидорин с досады заиграл желваками на скулах. – До свидания, Зинаида Гавриловна. Выздоравливайте поскорей. Надеюсь в ближайшие дни с вами увидеться.
– Спасибо, до свидания, – тихо ответила Зинаида Гавриловна и неожиданно поманила капитана. Он быстро наклонился, приблизив ухо к ее лицу. – Запомните. Я видела однажды рядом с салоном аргентинских танцев Хлупина и охранника Пигачёва… Запомните: Пигачёв. Они разговаривали. О чем, не знаю, но…
– Всё! – настойчиво вмешалась худенькая медсестра. – На сегодня всё. Гражданин, прошу вас на выход.
* * *
Лейтенант милиции Михайлова, одетая в коричневую дубленку с капюшоном и весьма элегантно выглядевшая, подошла к входу. Она несла за плечами новенький аккордеон в черном футляре. Между двух белых колонн сияла декоративной медью высокая дверь. Рядом, на стене, вывеска под непробиваемым стеклом: развевающийся плащ-пончо и указание стилизованным шрифтом «Салон аргентинских танцев». С двух сторон были экзотические фонари-завитки, орнамент и стекла, намекающе красноватые.
Энергично жестикулируя, подскочил из-за угла старый знакомый по егорьевскому музучилищу Валентин Белкин. В специальном кожаном мешочке он тащил свои ударные палочки, шуршащие метелочки, какие-то звонцы и колокольцы. Вся система барабанов, естественно, находилась в помещении салона. Валентин подцепил девушку под руку с нарочито ухарским видом. На ходу чмокнул в разгоряченную щечку.
– Салют, Тихоня, – смеясь, сказал парень, намекая на характер бывшей однокашницы и на значение ее имени: «Галина» – Тихая.