Морхинин, будто внезапным приемом иллюзиониста, извлек из-за спины букет хризантем и преобразил их изысканным подбором скромное застолье. А затем вытащил из сумки торт с фруктами и лимонным желе.
Лида тихо светилась от необычайной сердечной радости их маленького торжества. Водку она пила микроскопическими дозами и без устали потчевала Валерьяна и брата своими салатами, паштетом, селедкой, прикрытой так называемой шубой, жареными куриными крылышками и собственными заготовками в банках. Она хорошо готовила и, наверно, вообще умело делала все, что издревле требуется от женщины-хозяйки. «Потому и не стала писательницей, – без всякой иронии подумал Морхинин, – слишком женщина милая и человек хороший.»
– Я тогда еще, прочитав ваш рассказ, поняла, что вы станете заметным писателем, – говорила она с ласковой улыбкой Морхинину.
– Надо быть ворошиловским стрелком, чтобы среди лавины современных знаменитостей высмотреть меня. – посмеивался писатель.
– У меня на полке все ваши романы, – настаивала Лида Соболева, – повести и рассказы, выходившие в журналах. И стихи ваши я люблю. Они отличаются музыкальностью и разнообразием тем.
– Валерьян, гляди-ка! Лида двенадцать лет ходит в твоих поклонницах, а ты и не знал, – наливая себе и новообретенному другу, веселился Роман Петрович Колосков, хотя сам не имел особого пристрастия к литературе. – Во какая у меня сестричка! Верная любительница твоего творчества!
– Я не одна считаю Валерьяна Александровича талантливым писателем, – продолжала свои дифирамбы Лида. – У меня немало подруг, которым нравится его проза. И стихи тоже. А то, что о нем не пишут в критических статьях и не упоминают в СМИ… Просто он им неугоден. К тому же он не занимается саморекламой.
– На саморекламу у меня тугриков нету, – заливался смехом Морхинин, тая от похвал женщины, профессионально разбирающейся в его ненадежном и слабооплачиваемом ремесле. – Сначала надо в каком-то бизнесе нагрести себе деньжищ, а потом издаваться стопятидесятитысячными тиражами за свой счет. Знаменитости рождаются так! Но читающий народ их не любит. Впрочем, молодежь приучили к разным фокусникам, к бесконечной мистике, непристойностям и уголовному лексикону…
– Ничего не поделаешь, другое не берут книжные магазины… – сказала Лида Соболева.
– До смешного доходит, – Морхинина разобрало. – Один редактор недавно признается мне: «Содержание требуется в десять раз примитивнее, а язык – в двадцать раз беднее. Как в подростковой компании, когда курят в туалете». «Так вы этот сборник выпускаете для подростков, что ли?» – спрашиваю. «Нет, – отвечает, – для взрослых с интеллектом подростков».