На дворе хлипкий снег стал грязновато подтаивать. Весна, такая же нерешительная, какой была и зима, все-таки наступала. Все увеличивающиеся потоки машин превратили московские улицы в грязевое месиво. Неожиданно с раннего утра хлынуло солнце, стало немного веселее жить.
И тут же зазвонил телефон, проявившись голосом Углицких, который бодро сказал:
– Недаром весна-то, мы победили. Ваша повесть утверждена и выйдет в следующем номере журнала «Новая Россия».
– Спасибо, Алексей Клавдиевич! И передайте от меня огромную благодарность Александру Митрофановичу! Значит, я звоню вам…
– Ровно через месяц.
А вечером раздался еще один телефонный звонок. Трубка заговорила с едва уловимым иностранным акцентом, словно бы с легкой забывчивостью отдельных слов, несколько растянутых.
– Господин Морхинин? Я правильно попал?
– Да, правильно.
– Меня зовут Владимиро Бертаджини, я итальянец.
– Интересно. И в чем же дело? Чем могу быть полезен?
– Я купил и прочитал вашу книгу «Проперций». Я хочу выразить вам свою признательность… В общем, господин Морхинин, мне очень понравилась ваша книга.
– Спасибо. Приятно слышать, тем более от итальянца. Вы свободно владеете русским…
– Мои родители были социалисты-антифашисты. Они покинули Италию при Муссолини, уехали в Россию. Я родился в Москве, учился в русской школе. А мои родители именовали меня Владимиро, в честь вождя мирового пролетариата, разумеется.
– Ну да, тогда у нас было принято называть мальчиков в честь Ленина. Несмотря на то что вначале Владимир-то был князь, креститель Руси.
– Это я немножко знаю. Проходил в школе. Но после войны моя семья вернулась в Италию. Здесь я окончил университет, стал журналистом и писателем документального качества. То есть, сказать конкретно, я стал издавать книги об оперных певцах из Италии, которые до революции приезжали петь в Россию. Я не пишу о таких величайших звездах, как Карузо, Баттистини, Титта Руффо, Мазини. Но собираю сведения и подробно описываю жизнь менее великих певцов. Это тоже были прекрасные артисты, хотя теперь о них помнят только знатоки. Они тоже пели в России в разных городах: Киев, Одесса, Рига и, конечно, Петербург и московский Большой театр…
– Я двадцать три года работал в хоре Большого театра.
– Санта Мария! Какие совпадения! Вы певец?
– Да, окончил вокальный факультет. Мечтал стать солистом оперы. В хор пошел, потому что создалось множество неблагоприятных причин. Словом, не получился Борис Годунов и Мефистофель, а получился хорист.
– Я сочувствую. Но вернемся к «Проперцию». Эта книга меня… как сказать… воодушевила. Браво, господин Морхинин, я еще раз вас поздравляю!