— А ну тебя! — Салман махнул рукой. — Ничего ты не знаешь, не понимаешь. — Он помедлил и сказал, кривя губы: — Сегодня ночью моего отца забрали в тюрьму.
— В тюрьму? — У Витьки дрогнул голос. — За что?
— За хорошие дела! — отрезал Салман. Подошел к двери, налег плечом. — Сейчас я тебе, Витька, открою… Погоди, сейчас, сейчас… И катись ты отсюда на первой станции! Я тебе больше не друг. Твой отец полковник, а мой вор. Ясно тебе? Ну, чего стоишь! — заорал Салман. — Видишь, я один не могу! Помоги, суслик несчастный! Сколько лет живешь на свете, ничего не понимаешь! Мой отец вор! — От крика у него у самого заложило в ушах. — Вор! Вор!
Витька беззвучно шевелил губами. Наконец до Салмана дошли Витькины утешительные слова:
— Я всё понял, ты не думай. Может быть, твой отец не виноват. Проверят и выпустят.
— Как не виноват? — взревел Салман. — Все знают, что он вор, а ты — не виноват.
— Ладно, как хочешь, — заторопился Витька, — пускай он… Но ты же честный. Я же тебя знаю.
— Ничего ты не знаешь! — орал, как глухому, Салман. — Я тоже вор. На базаре воровал? Воровал! Что? — Он презрительно хохотнул. — Испугался, суслик? Не бойся, у тебя дома я ничего не украл! Хватит разговаривать, толкай дверь.
Витька подошел, тоже налег на дверь. Теперь они стояли, тесно прижавшись друг к другу.
— Вместе слезем! — кряхтя, повторял Витька. — Вместе, вместе, вместе, — твердил он, как заклинание.
Сколько они ни толкали, дверь не поддалась. Поезд получил «зеленую улицу» и увозил их всё дальше от станции. Глаза жгло, и труднее стало дышать.
— Сдохнем мы тут от дуста, как клопы! — Салман хотел сплюнуть, но во рту стало сухо и горячо.
— Нет, это не дуст, непохоже. — Витька порылся в кармане, вынул платок, рванул зубами. Одну половину взял себе, другую отдал Салману. — Возьми, все-таки защита.
Теперь оба говорили через тряпку, глухо. Врали, будто во рту не так печет, но на самом деле пекло сильнее. Витька сполз спиной по стенке, опустился на пол. Ему было уже всё равно, запачкается он или нет.
— Слушай, Сашка! Ты зачем ту девчонку обижал? Что она тебе сделала?
«Ничего не понимает, — горестно удивился про себя Салман. — И откуда только берутся такие беспонятные люди?» Он сел на пол рядом с Витькой. Уж лучше поспать, чем такой разговор. И тут же вскочил. Нет, спать нельзя — задохнешься. Ему-то ещё ничего, но Витька слабый, непривычный к плохому.
— Эй, откройте! — Салман забарабанил кулаками в дверь. — Откройте! — Повернулся спиной, начал бить каблуком. — Гады! Откройте!
Витька зашевелился, поднял голову. Салман перестал бить в дверь, наклонился к Витьке и еле разобрал: