Класс хихикнул. Володька встал, чтобы выпустить Толяна. Тот собрал все книжки-тетрадки, обошел Володьку, как зачумленного, и плюхнулся за первую парту.
Володька не спеша плёлся домой и прикидывал, о чём говорить матери, о чём не говорить. Про драку с Толяном надо или нет? Мать отсортировывала Володькины новости и пересказывала отцу. Врать в глаза отцу Володька ни за что бы не осмелился. Отец беспощадно, двумя-тремя вопросами, загонял его в угол.
Навстречу Володьке летела, как ракета, Фрося-счетоводка. Увидела его и раскричалась на всю улицу.
— Что же это у вас там делается? Форменное издевательство над детьми! Моя Люська приходит и ревет. Я к ней, а она слова сказать не может, заику из девчонки сделали! Танька Осипова дурой обозвала и по-всякому! При тебе было?
— Нет, — сказал Володька, — я ничего не видал.
— Ладно! Я сейчас сама разберусь! — Фрося пригрозила кулаком в сторонку школы. — Кто Осипову на мою дочь натравил? Им свиней пасти, а не детей воспитывать! Я поставлю вопрос со всей принципиальностью. Можно ли таким личностям доверять наших детей? Писаку-то уже погнали за клевету! — Фрося разорялась не перед Володькой, во всех ближних домах пооткрывались окна, бабки на скамейках у калиток сдвинули платочки и приставили ладошки к ушам. — Я сама слышала! При мне председателю звонили из района. Выгнали без никаких! Пятно на всем преподавательском коллективе. Я им сейчас разъясню. Надо ещё кое на кого дисциплину навести! — Фрося вгорячах помчалась дальше, оповещая всех встречных, что писака уже получил по заслугам, вылетел с работы как миленький.
Подходя к дому, Володька увидел хвост пыли от проехавшей только что машины. Ему показалось, что она тронулась от их ворот. Подошел ближе и услышал, как гремит притвор, вставляемый в железные скобы. Володька толкнул калитку, и первое, что бросилось в глаза, — два тугих мешка у сарайки.
— Володечка? — из сарайки выглянула мать.
— Мам, откуда? — он показал на мешки.
— Привезли. Ты проходи в дом. Сейчас приберусь и дам тебе поесть.
Володька прошел к себе в боковушку, положил портфель на письменный стол. Руки у него дрожали, словно от испуга. Окно боковушки выходило во двор. Мать взяла мешок за два утла и потащила в сарайку. Вышла за другим. Мешки тяжелые, с комбикормом. Но мать не позвала Володьку на подмогу, отослала в дом. И он сам не напрашивался помочь. Так что руки у него не грязные, за ворованное не хватались. Ошибся Толян. Но руки-то всё равно трясутся.
Он сел на кровать, расшнуровал и сбросил кеды, стащил с себя школьную форму, повесил на плечиках в шкаф. Всё проделывал автоматически. Надел тренировочный костюм, домашние тапочки. Сел за стол, поглядел в окно. Мешков у сарайки нет. А может, их и не было? Нет, были. И не первый раз он видит такие мешки у себя во дворе. И не маленький — знает, что привозят Пинчукам в казенной упаковке. Он много чего у себя в доме давно уже видит и знает. Телочку увели, а вместо неё объявилась черно-белая Зорька. Мать радуется — ведерница! Откуда вдруг взялась?