– Комендант железнодорожной станции Ульяновск капитан Сидоров, – ответил коренастый комендант, продолжая движение.
– Стой! Стрелять буду! – ещё свирепее возопил Кравец. Холодея от страха, он так выпучил глаза, что это придало его лицу суровое выражение.
Капитан не послушался и не остановился. Тогда Кравец передёрнул затвор и повторил команду:
– Стой! Стрелять буду!
Лязг затвора подействовал на коменданта охлаждающе. Он остановился в пяти шагах от Кравца и несколько мгновений внимательно разглядывал его. Потом распорядился:
– Часовой, вызовите сюда начальника караула! Да поскорей! Некогда мне с вами антимонии разводить…
В душе у Кравца всё оборвалось: «Ну, начинается…», но он ответил как можно сдержаннее:
– Вызвать начальника караула не могу.
– Что значит «не могу»? – в голосе капитана зазвенела сталь. – Я с вами не в бирюльки играю, как вас там…
– Часовой второй смены курсант Кравец.
– Так вот, курсант Кравец, или вызывайте начальника караула, или я вас арестую…
– Товарищ капитан, вызвать начальника караула я не могу. Он отстал от эшелона на станции Юдино. Пошёл к начальнику станции за свечами. Они у нас кончились, а комендант в Казани не обеспечил… – вдохновенно соврал Кравец. Точнее, не соврал, а сказал полуправду. Шалов ведь, действительно, отстал на станции Юдино, и свечи, на самом деле, подошли к концу, а керосина в лампе осталось на самом донышке.
– Тогда пропустите меня в теплушку, – потребовал комендант.
– Без разрешения начальника караула не имею права, товарищ капитан, – кое-как нашёл уставную опору в разговоре с комендантом Кравец. Входить в караульное помещение посторонним часовой и впрямь может позволить только с разрешения начкара.
Неподчинение Кравца окончательно разозлило коменданта. Он сделал шаг к нему. И тут Кравец бабахнул в воздух, чего сам от себя не ожидал, и рявкнул по-настоящему грозно:
– Стойте, товарищ капитан! Следующий раз – стреляю на поражение!
Сидоров, кажется, почувствовал, что переборщил:
– Ладно, курсант, хватит пулять. Как за израсходованный патрон отчитываться будешь? – голос его звучал уже миролюбивей.
– Рапортом, как положено, отчитаюсь! – снова рявкнул Кравец и вдруг вспомнил, что, обороняясь, лучше всего атаковать. – Вы помните, какой сегодня день, товарищ капитан? – выпалил он.
Комендант от неожиданности замялся:
– Какой?
– Седьмое ноября. День Великой Октябрьской Социалистической революции. Красный день календаря, праздник, – торжественно напомнил Кравец и добавил: – Мы, конечно, от всего личного состава караула вас с этим днём поздравляем. Но вынуждены заявить, что на протяжении всего маршрута нам не поставляется питьевая вода, как положено. Опять же, нет свечей. И в баню уже пора. Мы неделю, как из училища, – тут он снова приврал. В дороге они были четвёртый день. Но чего не скажешь ради складного рассказа? Да и проверить комендант его слова сейчас не сможет: постовая ведомость в металлическом ящике, а ключ – у Шалова.