– Понимаешь, – сказал Виктор Сергеевич, – здесь все, как и при вербовке. Вербовщик должен щадить патриотические установки вербуемого, но и вербуемый, если он фактически является подставой и желает способствовать развитию контакта, не должен травмировать вербовщика полным отрицанием его патриотических взглядов. Так что ты, брат, во многом повел себя весьма неосторожно. Постарайся сделать из этого выводы и не пугай вербовщика.
– И самое главное, – сказал Ухналев, – ты номер квартиры Агнессы Федоровны запомнил?
– Да.
– Сможешь при необходимости эту квартиру описать?
– Смогу.
– Ну и добре.
После встречи с Расимом и передачи рукописи Б.Н. Ухналеву, Корбалевич весь день провел на службе. День этот прошел в текучке общения с начальством и подчиненными, но стукнуло шесть вечера, и пришел час работы с документами. Леонид закрылся на ключ, взял ручку и включил запись беседы с Расимом, чтобы еще раз остановиться на её ключевых моментах.
Выделив в разговоре Расима с Эрдемиром ряд моментов, в том числе и излишнюю задиристость Расима, которая могла насторожить Эрдемира, Корбалевич написал справку о встрече с Расимом и стал составлять план мероприятий по данному делу. Затем он позвонил Михно, но того уже не было. Корбалевич взглянул на часы – девять вечера.
Он черкнул на календаре «Михно», спрятал документы и записи в сейф и вышел в коридор.
Закрывая дверь на ключ, он увидел Гольцева, который выходил из своего кабинета.
– Ты чего так поздно? – спросил он своего зама. – Десятый час.
– Придерживаюсь старых традиций: пока начальство на месте, я тоже работаю.
– А у тебя что, в моем кабинете жучок? Ты слышишь, как я закрываю двери?
– Нет, шеф, у меня оперативная интуиция. В этом здании когда-то работали с десяти утра до семнадцати. Потом был перерыв до двадцати, а потом следующий блок до двух часов ночи. Но даже после двух, если в кабинете Председателя горел свет, начальники управлений не уходили домой, а следовательно, не уходили и начальники отделов и так далее.
– Может, это было и правильно, – сказал Корбалевич. – Вот хотел видеть Михно, а его уже нет на месте.
– Давай вызовем, – сказал Гольцев. – У них у всех сейчас мобилы.
– Ладно, пусть отдыхает, еще наработается, когда начальником станет. Он парень перспективный.
– У нас был один такой, – сказал Гольцев. – Он к «конституционникам» ушел на должность старшего опера, не стал дожидаться должности у нас.
– Ты зря на него бочку катишь, опер он был способный.
– То-то этот способный в тюрьму угодил.
– Чуть в тюрьму не угодил, надо говорить, чуть.