– Потому что все говорили: не нашего уровня разработки, не нашего ума дело, – поддержал его Виктор Сергеевич.
– А все эти дела должны были быть нашего ума! Ведь малое определяется большим и наоборот. Невозможно манипулировать малой матрешкой, не открыв большую.
– Хорошо, хорошо… – произнес Корбалевич. – Я был не прав, будем действовать максимально быстро. Только вот чьими средствами проводить захват? Если нашими, то сразу будут видны уши контрразведки.
– Подключим коллег из органов внутренних дел, – безапелляционно заявил Ухналев. – Они с удовольствием запишут это дело на свой счет.
– А наше руководство пойдет на это? – спросил осторожный Виктор Сергеевич.
– Пойдет, – ответил за Корбалевича Ухналев. – Наше руководство сейчас сверхосторожное, и такой вариант ему будет предпочтительней.
– Ну и прекрасно, – сказал Корбалевич, поднимаясь с дивана. – Я пойду.
– Конечно, Леня, – отреагировал на это Ухналев. – Но перед тем, как ты уйдешь, прими от нас с Виктором скромный подарок.
Ухналев полез в шкаф и вытащил оттуда сшитый том каких-то материалов.
– Что это? – спроисл Корбалевич, хотя оперативное чутье уже подсказало ему ответ.
– Это фиксация работы с «нашим другом». Она пригодится тебе на этапе реализации разработки «резака» Каморканы. Но имей в виду, составлена она пенсионерами, а следовательно, с нарушением правил секретного делопроизводства. Поэтому быстро используй содержание этого тома, а сам том – в огонь.
– Нет сейчас огня, Валерий Михайлович, – ответил Корбалевич, – сейчас у каждого машинка для измельчения бумаги. Все меняется.
– Твою мать! – выругался Ухналев. – Машинками обзавелись, а оперативный кураж потеряли.
– Валера, Валера, – стал успокаивать его Виктор Сергеевич, – что с тобой?
– То же самое, что и со всеми нами, – зло отозвался Ухналев.
Корбалевич засунул том в портфель и покинул квартиру Ухналева с неприятным чувством, сродни тому, которое испытывает неофит, после того как его труд неудовлетворительно оценивает один из уважаемых им авторитетов.
– Ты слишком резок с Расимом, – сказал Виктор Сергеевич Ухналеву. – Он выполняет на общественных началах государственно-полезную работу, а ты относишься к нему, как к человеку, который чем-то тебе обязан.
– Витя, ты не прав, – ответил Ухналев, – ты же знаешь, что я отношусь к нему по-отечески, а отцы бывают разные, одни сюсюкают со своими детьми, а другие держат их в строгости. И вообще тенденция не обижать своих детей идет от общей тенденции, которую нам втюхивают наши цивилизационные конкуренты. Но они вырожденцы, что с них взять, а мы-то почему свое юное поколение воспитываем на их нормах?