– В меня вряд ли влезет столько, – ответил Расим.
– Влезет, – сказал Фарук. – А если не влезет, то чаем утопчем.
Так за мелкими и ничего не значащими репликами прошел час.
Уже все загородки в ресторане были заняты, причем большинство посетителей, судя по физиономиям, было европейцами. И только в загородке напротив расположилась турецкая семья. Отец – ярко выраженный брюнет, его жена – женщина неопределенного возраста в хиджабе и маленький мальчишка лет шести-семи.
– Это курды, – пояснил Фарук, увидев интерес Расима к этой троице.
– Вы продолжаете изучать Ахундова? – вдруг спросил Расима Эрдемир.
– Нет, та конференция, на которой я познакомился с Фаруком, была последней. В аспирантуру я не поступил, а потом и от языкознания отошел.
– И чем вы сейчас занимаетесь? Бизнесом?
– Вряд ли это можно назвать бизнесом. Я работал в туристической фирме.
– Почему работал, вы оттуда уволились?
– Нет, но после того, как я задержусь в Турции, хозяин может меня уволить.
– Будем надеяться на лучшее, – сказал Эрдемир.
– Будем, – согласился Расим.
– Меня все же интересует, почему вы выбрали предметом своего исследования Ахундова?
– Наверное, потому, что поэты-материалисты в Советском союзе были более известны, чем все другие поэты.
– Да, да, – вмешался в разговор Фарук. – В СССР, например, был очень популярен Омар Хайям. Его даже считали первым персидским поэтом. Хотя в иерархии поэтов Персии у него далеко не первое место.
– Он тоже был материалистом? – спросил Эрдемир.
– Нет, – ответил Фарук, – он часто использовал образ и символ вина, и в СССР полагали, что он пьяница, а значит, свой человек, родственная душа.
– Родная душа, – автоматически поправил Фарука Расим.
Эрдемир посмотрел на Фарука так, как смотрит кот на прохожего, помешавшему ему ловить птичку.
– Вам рекомендовали его? – снова спросил он Расима.
– Нет, но объяснить это, скорее всего, можно тем, что Ахундов стоял ближе всех на полочке у научного руководителя. А студенты, как губки, вначале впитывают то, что им дают профессора.
– А потом?
– Потом, все зависит от студента и обстоятельств. Если бы я остался в аспирантуре, то, наверное, продолжил исследовать и Ахундова, и восточную литературу. Но судьба, да и все что произошло в СССР, привели меня на ниву туризма, – произнес Расим, удивляясь тому, что под влиянием общего стиля разговора сам перешел на газетные обороты.
Официант принес кебаб. Какое-то время все были заняты его поглощением.
– И вас устраивает ваше сегодняшнее положение? – спросил Эрдемир, справившись с содержимым своей тарелки.
– В каком смысле?