Пообедали, попрощались с "хозяевами", да поехали обратно, обсуждая по дороге новинку применимо к боевым операциям. Получалось, что через пару лет ни одно судно не сможет незамеченным к острову Белому подобраться, что днём, что ночью. Да и в море, коли Палыч не шутит, за двести вёрст можно встречные-поперечные корабли увидеть, совсем хорошо.
— Так, что, друзья мои, — улыбнулся Невмянов, глядя на Бежецкого и Светлова, — никуда ваш дружок от службы не уйдёт. Всё, что он делает, порой важнее ваших тайных операций, в смысле защиты русских людей. Понимаете?
Оба облегченно кивнули. Главное, Николай остаётся с ними.
Китеж. 1793 год.
Отвлёкся я, с планами по мироустройству. А рассказать хотел другое, о моей любимой химии. Когда меня прихватили болезни, а доктора побежали лечить всякой гадостью, только тогда пришлось вспомнить лозунг — "Выздоровление-дело рук каждого больного". Висел когда-то давно такой транспарант на дверях нашей районной поликлиники. Жить захотелось, хоть и плохо, но долго. На одном настое женьшеня не вытянешь. Хоть и пользовали мы его с Палычем, регулярно отсылая бутыли с корнем упие Никите и Володе, но, это скорее профилактика. Она, как известно, не лечит болезни.
А с болезнями на Дальнем Востоке и Беловодье к концу 80-х годов сложилась опасная ситуация. Прежде, когда поток переселенцев был невелик, старожилы им успевали объяснить и привить правила личной гигиены, навязать определённые навыки поведения. С ростом миграции, особенно из-за границы России, поселенцы не успевали сменить своё поведение, привычно насаждая европейскую грязь и вшивость в быту. Нет, эпидемии чумы, дважды пролетавшие по Южному Китаю, нас, к счастью, миновали. Да и оспа не грозила, прививки стали обязательной процедурой официальной легализации в Приморье. Все пятнадцать лет своего присутствия на Дальнем Востоке мы упорно ломали психологию аборигенов, не мытьём, так катаньем, добиваясь обязательности прививок оспы, особенно детям. Результатом стало снижение детской смертности почти на порядок, в первую очередь, среди аборигенов. Они тоже это заметили, ещё бы, теперь во всех стойбищах обилие детей младшего возраста просто бросалось в глаза. И, мы получили молчаливую поддержку шаманов и вождей в продвижении санитарии. Особенно после широкой акции излечения стариков от трахомы, спасшей зрение многим вождям племён. Теперь медики стали самыми уважаемыми людьми в Приморье, как среди русских, так и в таёжных селениях.
Однако, обилие кожных и желудочных заболеваний настораживало. Местные средства мало помогали, они, как и женьшень, были скорее профилактического свойства. А из привычного нам арсенала лекарств, как когда-то в Советской Армии, был один йод. Даже без зелёнки. Он, однако, слабо помогал в лечении многочисленных фурункулов, раневых заражений и желудочных паразитов. Привычные нам, народные средства, вроде зверобоя, тысячелистника, отвара тыквенного семени и прочие, лишь сглаживали проблему. А я, к великому сожалению, так и не заставил наших лекарей вплотную заняться антибиотиками. Получили они, конечно, к этому времени опыт лабораторных исследований на мышах. Помнится, именно мыши показали наглядную картину ядовитости ртутных и цинковых мазей, так любимых европейскими врачами, нашим немецким лекарям. Конечно, с моей точки зрения и опыта, исследования на мышах они провели грубо, некорректно, завышая нормы препаратов на порядки. Однако, результат оказался вполне наглядным и, устраивал, в первую очередь, меня.