Крыть было нечем. Марат вытер пот и спросил:
– А кто сказал «Привет»? Шутники, млять.
Бойцы переглянулись.
– Показалось вам, тащленант. Молча бежали.
– Значит, померещилось.
Марат побрёл к офицерской палатке. Светин голос прозвучал серебристым колокольчиком:
– О, Марат, какие красивые! Спасибо тебе!
Марат тупо посмотрел на свою ладонь с остатками помятого букетика. Надо же, не выронил! Светина улыбка искупила все сегодняшние треволнения и опять вызвала прилив томных желаний в лейтенантском туловище.
* * *
Туловище ждал облом. Когда после вечерних посиделок у костра Марат, провожая Свету до кунга, пытался прихватить её за тугую попку, она мягко отвела его руку и сказала:
– Вас тут полсотни нехватчиков. Ещё не хватало, чтоб меня блядью назвали. Не обижайся, Маратик, хорошо? Лучше скажи, про волков Палеев правду говорил?
Палееву милостиво разрешили посидеть у костра вместе с офицерами в обмен на очередную порцию охотничьих сказок. Он вдохновенно врал, особенно дойдя до каких-то мифических монгольских волков:
– Огромадные, метр двадцать в холке! Воют, как сирена! А воняют – словами не передать! Их тут видимо-невидимо.
Светлана всерьез напугалась рассказа.
– Ужас! Я волков с детства боюсь. Сегодня не засну, наверное.
* * *
Грустный Марат долго не мог заснуть. Приснился ему мужик в меховом пальто, гонящийся за голой Светой. Света при этом выла по-волчьи. Выла очень громко и практически над ухом.
Под Светиным кунгом кисли от смеха Палеев с приятелем, регулярно громко воя. Из кунга доносился испуганный писк, перемежаемый странными скрежещущими звуками.
Утром на построение Света не вышла. Не было её и на завтраке. Помнящий об ответственности за единственную в лагере женщину, майор поскрёбся в дверь кунга и услышал оттуда тихий плач.
Ночью Света, разбуженная жутким волчьим воем, рыдая от страха, подтащила к двери складные санитарные носилки и намертво заблокировала ими ручку. Выйти утром она не смогла.
Спасение придумал Марат. Он предложил запихнуть в узкое окно кунга миниатюрного Палеева. Сержант успешно справился с заданием и высвободил Светлану из плена.
Вечером красавица взяла под руку Марата и зашептала на ухо, щекоча щёку белой ароматной прядью:
– Марат, я боюсь, я ещё одну такую ночь не выдержу. Вдруг волки снова выть будут? После отбоя придёшь ко мне, ладно? Придёшь, Маратик?
Тагиров попытался что-то сказать, но в горле внезапно пересохло. Кровь стремительно отливала от головы куда-то в другое место.
– Придёшь?
Марат сглотнул и закивал со скоростью атакующего дупло дятла.
* * *
Под утро растерзанный, с исполосованной острыми ноготками спиной Марат брёл в свою палатку, идиотски-счастливо улыбаясь. Все его предыдущие женщины не понимали в любви и сотой доли того, что умела Света.