Генералы подскочили, заорали наперебой.
– Да как же так! Сто тысяч человек, техники сколько, боеприпасов!
– А дублёнки – то не довезли!
– Не успеем площадки для вывода в Союзе подготовить, невозможно…
– Я концерт Кобзона год выбивал! Год! Куда только не звонил!
– Железная дорога не справится, это ж сколько эшелонов!
– Дублёнки-то венгерские, не хухры-мухры!
Командарм привычно применил кулак по столу и мат в пространство:
– Заткнитесь! Вас всего двое, а шуму, как на Одесском привозе, блядь!
Бесшумно приоткрылась дверь, зарозовел носик порученца:
– Звали, товарищ генерал-лейтенант?
– Да не тебя, Лобиков!!! Закрой дверь!
Полковников большими глотками допил чай, привычно прищурив глаз от грозящей травмой чайной ложечки, звякнул подстаканником об стол.
– Так, товарищи генералы, приказ поступил – будем выполнять. Кадыков, готовь совещание командного состава, срок – две недели. За это время полностью пересмотреть графики вывода войск, подготовить изменение приказов для командиров дивизий, бригад, отдельных частей армейского подчинения.
– Ну как же, невозможно за две недели…
– Чего ты там бормочешь, Лёня? Ничего не знаю, но чтобы было сделано. По двадцать пять часов работайте в сутки.
– Товарищ командующий, так двадцать четыре часа в сутках вроде…
– На час раньше вставайте! Теперь с тобой, Пётр…
– Так это, успеем концерт-то? Я тогда подтверждаю приезд Кобзона? А дубленки…
– БЛЯДЬ!!! Лобиков, закрой дверь (это уже машинально). Я официально обещаю – засуну в жопу тебе Кобзона в дубленке! Товарищ член военного совета, в письме чётко указано на необходимость повышения политической сознательности и бдительности. Здесь, в Монголии, брожения начались не хуже наших – не отстают от старших братьев местные товарищи… Демократы, националисты – вся эта китайская и южнокорейская агентурная сволочь… Всё будет сделано для осложнения вывода войск. Любые ЧП обернутся против нас. Поэтому! Никаких самоволок и дезертирств, никаких конфликтов с местным населением.
– Ага, товарищ генерал-лейтенант, проведем внеочередные комсомольские и партийные собрания, совещание актива и, главное – день советско-монгольской дружбы!
– Слушай, хоть голым пляши, хоть песни пой, хоть сам с монгольскими цыриками целуйся, но чтобы ни одна сука! Лично отвечаешь, головой и задницей. Вместе со всей своей политической пиздобра… Э-э-э. (Командарм покосился на портрет Горбачёва). С политработниками армии. Докладывать ежедневно, как идут дела. Всё, свободны, товарищи генералы.
Рябинкин и Кадыков поднялись из-за широченного стола, побрели к двери, изображая на лицах искреннюю озабоченность.