– Кому должен?
– Всем. И тебе, Бальтазар, и даже приходцам, хоть они этого и не понимают.
– А мне на уши ваша ядерная лапша не липнет, – проворчал Трехручка. – Какой бы веселенькой Приходка ни была, все о ней – то ли вранье, то ли все равно рядом с Экстраполисом не валялось. Вот вернусь в Экстраполис, от души над вами блаженненькими похихикаю.
– Стакан – дар Создателя человеку. Лишать себя стакана, пусть даже такого уродливого, как мой, – великий грех. Вся суть Приходки представляется мне скоплением мерзкой замыслу Создателя ереси, – заявил Кратис. – Надеюсь, Бальтазар, ты сможешь жить с грехом, хоть и не верю в такую возможность.
– А ты, Селия? Тебе ведь даже от стакана отказываться не придется – он у тебя и так разбит, – Бальтазар протянул руку девушке.
– И что с того? – фыркнула Селия, оттолкнув руку Силагона. – Кто мне здесь подарит красивое кольцо и отведет в совершенно особенное место? Кто возьмет меня в жены и устроит потрясающую незабываемую свадьбу с роскошным платьем, которая станет лучшим днем в моей жизни? Лапуня или Хвостюня? Или, быть может, ты Бальтюня? Не смеши меня.
– А вот это жаль, что девка оставаться не хочет, – проговорил Трехручка. – От этой дурочки избавиться очень бы кстати вышло.
На этом долгое прощанье завершилось. Приходцы дали Халфмуну и его товарищам столько пирожков, сколько те могли унести, и путники пошли дальше – туда, куда раньше вела Северная звезда.
11
Чем дальше путешественники продвигались на север, тем заметнее менялись окружающий пейзаж и климат. День за днем Халфмун, Кратис, Трехручка и Селия продирались через низкорослый кустарник с мелкой кожистой листвой и колючками, чередующийся с хвойными рощами. Изобилие дичи, грибов и ягод не давало путникам голодать, но место голода занял другой опасный враг – холод. С неба то лил ледяной дождь, то падали редкие снежинки, а листва и мох по утрам серебрились инеем. Ночи путешественники проводили, плотно прижавшись друг к другу и укрывшись мхом и еловыми лапами. Поначалу Селия была против такого тесного контакта со своими спутниками, но первая же попытка переночевать отдельно от остальных заставила ее передумать.
Исчезновение путеводной звезды окончательно перестало беспокоить Полулунка. Оставайся она на своем месте, тучи, затянувшие небосвод, все равно не позволили бы ее увидеть. Помня, где звезда взошла в свой последний раз, Халфмун воображал ее дальнейший небесный путь, и следовал по нему.
– Я больше так не могу, – сказала Селия. Это были первые слова, произнесенные кем-то из путников за последнюю дюжину дней. – Мне нужна одежда.