Вам эта вещь – предначертана. Она настолько же – Ваша, Вы – как то кольцо – мое и я. У Вас лицо – с портрета, и даже – портрета, и вещь – с портрета. Вы – абсолютно похожи.
И мы бы только поменялись – своим, вернее – вернули бы вещи на их настоящие места. Продать мою красоту я бы никогда не смогла, лучше бы зарыла в землю – для будущих. Подарить Але? Но Аля с вещами (да и не только с вещами!) обращается так небрежно, – я ей когда-то, в числе многого другого, подарила дивные крупные серебряные бусы – каждая бусина другая – на цепочке, порвала цепочку, половину бус постепенно растеряла, – ничего. Сначала я ей говорила: собери, нанижи. – Да, да. – И так продадакала пять лет подряд. Колец моих тоже не носит, – бессмысленно. Я люблю дарить в верные руки.
Но теперь – главное: как выцарапать кольцо (которое им не нужно, – вещь среди других). Если бы Вы, не упоминая о мне ни звуком, просто бы сказали (написали) 0<льге> Н<иколаевне>, что я в то кольцо влюбилась и что Вам страшно хочется мне его подарить – она бы – дала? Или – выпросите у брата? Раз – его. И предложите ему что-нибудь взамен – на выкуп. (Но что он любит? и у него – всё есть.)
Как было бы чудно! У Вас – ожерелье, у меня – кольцо. Ожерелье – сейчас держу в руке – холодное как лед, по холоду узнают настоящесть камня. (Символ!) А я бы Ваше кольцо – никогда бы не снимала. (Оно – перстень.) – Словом, думайте. И отвечайте поскорее, ибо я в страсти нетерпения, а м. б. и в нетерпении (нетерпеже!) – страсти».
Страстное отношение Марины Ивановны к подобным вещам определялось зачастую и связанными с ними воспоминаниями. Незадолго до отъезда из Парижа в СССР она пишет в Чехословакию своей подруге А. Тесковой (12 июня 1939 года): «Уезжаю в Вашем ожерелье и в пальто с Вашими пуговицами, а на поясе – Ваша пряжка. Все – скромное и безумно-любимое, возьму в могилу, или сожгусь совместно» (Марина Цветаева. Письма к Анне Тесковой. СПб., 1991).
По-видимому, с просьбой купить ей упоминаемое в письме ожерелье она обращалась к Тесковой за полгода до отъезда (в письме от 24 ноября 1938 г.): «Еще одна просьба: безумно хочу ожерелье (длинное) из богемского дымчатого (не белого!) хрусталя, граненого. Узнайте, сколько такое стоит: не вокруг шеи, а чтобы лежало на груди, т. е. длинное, граненое, дымчатое, по возможности из круглых и крупных бус (бывают “modern” – какие-то кривые, я их не люблю), и я тогда Вам вышлю нужную сумму с оказией, а Вы мне его пошлете – echantillon recommande (не знаю как по-чешски). Очень прошу Вас! Хотелось бы, чтобы все бусы были одной величины, не: на шее крохотные, потом больше, потом громадные, но если одинаковой величины не делают, то узнайте мне и цену постепенного – лучшего (Помню, в Москве, на Кузнецком мосту: Богемский хрусталь графа Гарраха)».