– Что вы имеете в виду?
– Бланш Колдуэлл вернулась в Глен-Вади. Вы разве не знали?
Иннес с трудом оторвался от письма Эйнзли, которое перечитывал в третий раз.
– Вернулась в Глен-Вади? Нет, я не знал. Правда, она мне написала.
– Миссис Драммонд в курсе?
– Насчет письма?
– Насчет Бланш, Иннес! – сухо парировала Мари. – Если ваша жена уехала в Эдинбург, упрощая вам задачу, чтобы вы продолжили то, чего не следовало и начинать с мисс Колдуэлл…
– Боже правый, по-вашему, в этом дело? – На миг сердце у него екнуло. Если Мари права, Эйнзли еще можно вернуть. Но… зачем и надолго ли?
Иннес сгорбился на стуле.
– Чего вы ждете? – спросил он, увидев, что Мари по-прежнему стоит на месте, подбоченившись. – Она уехала и ясно дала понять, что не вернется, так что отправьте ей ее вещи, а меня оставьте в покое.
Но покоя в следующие дни Иннес так и не нашел. С одной стороны, он все время задавался вопросом, куда уехала Эйнзли. Еде она, с кем, думает ли о нем, тоскует ли по нему так же сильно, как он по ней. С другой стороны, он решительно пытался выбросить ее из головы и отказывался принимать очевидное – точнее, отказывался слушать свое сердце. Он любит ее. Да, любит! Как он ни старался удержаться от этого, влюбился в нее, как мальчишка. Он любит Эйнзли так, как никогда не любил Бланш, – как если бы она была частью его самого. Без нее ему казалось, что он стал калекой. Более того, каждый уголок Строун-Бридж напоминал ему об Эйнзли. Лежа в постели, он чувствовал на подушке ее аромат. Он старался не останавливаться на террасе, откуда открывался ее любимый вид, но невольно задерживался там. Мари явно не одобряла его поведения, хотя и пыталась по-своему, грубовато, его утешить. Ему не стало легче после того, как вернулся Йоун. Он сообщил, что, когда высадил Эйнзли на острове Бьют, она выглядела «очень хорошо», что бы это ни значило. Иннес искренне желал ей счастья. Он ругал себя за эгоизм. Нельзя надеяться, что ей сейчас так же плохо, как и ему, неправильно надеяться, что она так же сильно скучает по нему, тоскует по нему, так же любит его.
Она никогда не говорила ему о своих чувствах, но, стоя на террасе и глядя на залив, он вдруг осознал: она любит его. У него неожиданно открылись глаза. Он почти намеренно отталкивал ее от себя, а она… Что он натворил? Посмотрев на башню, он тут же вспомнил, что он натворил. Потом он пошел на могилу Малколма и долго стоял там. Его мучило сознание собственной вины. Эйнзли права. Он не в состоянии усмирить демонов прошлого.
Что-то блеснуло в побуревшей траве у камня. Нагнувшись, Иннес увидел брошь. Простую серебряную брошь с выгравированным на ней именем. Он узнал ее, потому что Эйнзли всегда носила ее. Значит, она побывала здесь. Интересно, как ей удалось побывать здесь без его ведома, но загадка решалась довольно просто. Мари… или Йоун… или оба.