– Разорвал состав, – спокойно ответил Гавличек.
Слива, опытный машинист, сразу понял, что произошло. Лицо его побелело. Сорвавшись с сиденья, он дал три тревожных гудка. «Пустят в действие ручные тормозы. Это спасет положение», – мелькнула у него мысль. Он знал, что в случае разрыва состава с автоматическим торможением оторвавшуюся часть вагонов при наличии воздуха в магистрали можно задержать на две, максимум на две с половиной минуты – время, достаточное для того, чтобы привести в действие ручные тормозы. Упусти этот момент, и вагоны, бегущие под уклон, задержать уже ничто нe в силах. Но Зденек Слива не знал, что Гавличек перекрыл кран и спасительные минуты потеряны.
Пока Слива остановил паровоз и дал задний ход, прошло несколько минут. Оторвавшаяся часть состава двинулась вниз по уклону, а вагоны, оставшиеся при паровозе, Слива гнал вслед ей – неизвестно зачем.
Сообразив, что катастрофа неизбежна, он начал метаться по будке и выкрикивать угрозы:
– Ты думаешь, это пройдет тебе даром? Тебя отучат от этих штучек! Отучат!
Гавличек молчал. Все задуманное им сбылось. Он хотел сейчас лишь одного: увидеть собственными глазами, что произойдет на забитой составами станции, когда на ее пути ворвутся на бешеной скорости два с лишним десятка вагонов. Как ему хотелось это увидеть!
Слива продолжал выкрикивать угрозы, ожесточенно взмахивая кулаками, – кажется, он хотел изловчиться и ударить своего помощника.
– Ты не грози! – мрачно предупредил Гавличек. – У меня рука чугунная: ударит разок – и больше не потребуется.
Острое желание оттолкнуть от себя Сливу подхлестывало его.
Слива отступил на шаг. На мгновение ярость его утихла. Но только на мгновение. Опомнившись, он снова разразился потоком бранных слов и проклятий:
– Подлая душа! Подлая твоя душа!
– А у тебя никакой нет, – отозвался Гавличек. – У тебя вместо души окурок какой-то. Только чадит и воняет. Ты бескостная, бесхребетная дрянь. Лучше сдержи машину. А то и мы врежемся, до станции рукой подать.
Слива дернул на себя рукоятку регулятора пара, потом ухватился за ручку реверса. Паровоз сбавил скорость.
– Сам заварил кашу, сам и расхлебывать будешь! – крикнул Слива.
Гавличек усмехнулся.
– Не выйдет. Вместе будем расхлебывать, а не то скажу, что не я, а ты разорвал состав.
Зденек, ошеломленный, откачнулся от него. Он то открывал, то закрывал рот – словно рыба, выброшенная на берег. Ему не хватало воздуха. Он готов был рвать на себе одежду, кричать, плакать. Выхватив из инструментального ящика дюймовый ключ, он занес его над головой Гавличека.