– А вы? – Юргенс перевел глаза на Грязнова.
– Особых причин нет, – ответил тот.
Юргенс встал из-за стола и твердыми, размеренными шагами пересек комнату по диагонали от стола к книжному шкафу и обратно.
– Что же приключилось с вами? – став позади сидящих, снова обратился он к Грязнову.
– Со мной ничего не приключилось. Мой отец родился и живет в Сибири, в Иркутской области. Там же находится младшая сестра. Есть еще дядя по матери, но я не знаю, где он. Я перед войной окончил пединститут. На ваш вопрос, пожалуй, и не отвечу. Я даже не задумывался над тем, чем вы интересуетесь.
Облако дыма поплыло над головами сидящих.
Зазвонил настольный телефон. Юргенс направился к столу и спокойным движением руки снял трубку.
– Слушаю… Да, я. Немного занят… Кто тебе сообщил?.. А… а! Ну что ж, если не спится – приходи.
Юргенс положил трубку на место.
– О чем еще с вами беседовал гауптман? – снова обратился он к посетителям.
Ожогин рассказал. Получив согласие Ожогина и Грязнова сотрудничать с немецкой разведкой, Брехер предупредил их, что «настоящей» работе должна предшествовать длительная подготовка и что работать придется, возможно, после окончания войны.
– Да, вероятнее всего, именно после окончания войны, – подчеркнул Юргенс, – и независимо от ее исхода. Это надо запомнить.
Говорил он с небольшими паузами, но четко и коротко, переводя взгляд с одного на другого.
– Прежде всего – тщательная конспирация, самая тщательная, – поучал Юргенс.
Никто не должен знать о их связи с немцами. С сотрудниками Юргенса они будут встречаться ежедневно, но лишь с наступлением темноты. Юргенс разрешает и даже рекомендует иметь самые широкие связи среди русского населения города, но скрывать от него свои симпатии к немцам. Чем шире и глубже эти связи, тем лучше для дела. Допускается даже высказывать недовольство по адресу немецкой администрации, но осторожно, в меру. Надо также продумать и решить вопрос о том, чем они станут здесь заниматься, так как жить без дела нельзя. Это вызовет подозрения. Свои соображения на этот счет они должны завтра же доложить Юргенсу. Для них уже приготовлена квартира. К себе они могут приглашать кого угодно, кроме лиц немецкого происхождения, связь с которыми может их скомпрометировать в глазах местного населения. О питании заботиться не придется. Это возложено на квартирную хозяйку.
В соседней комнате раздались шаги, и в кабинет вошел худой, высокий немец в чине подполковника. На носу у него было пенсне, из-под которого тускло смотрели маленькие глаза.
– Хайль Гитлер! – приветствовал он хозяина, выбросив вперед руку.