Ласкин стукнул в ворота. Мелькнул в окошке свет, и послышался дробный топоток босых ног. Детский голос окликнул:
– Кто там?
Ласкин старался подделаться под крестьянский говор:
– Мне бы хозяина.
– Тятенька, вас! – крикнул тот же голосок и тихенько добавил: – Чужой.
Калитка распахнулась. В свете поднятого фонаря Ласкин увидел давешнего человека с цыганской бородой.
Невольно подчиняясь приглашению цыгана, он шагну во двор и тут же спохватился: за ним отчетливо стукнула щеколда. Хозяин стоял, опираясь спиной на калитку. Колючие, цыганские глаза без стеснения ощупывали гостя.
– Проходи! – и так же повелительно цыган указал на дверь.
Мальчик с фонарем пошел впереди. Ласкин следовал за ним, чувствуя на затылке колючий взгляд хозяина.
При тусклом свете «летучей мыши» Ласкин разглядывал горницу. Лавки и часть пола были заняты спящими. «Готов!» – кольнула было мысль, но туг же он разобрал, что это были дети. Из-под большого лоскутного одеяла одна за другой высовывались головенки с курчавыми, черными, как смоль, вихрами; черные пуговицы глаз любопытно ощупывали гостя.
Это были погодки и близнецы, дети хозяина – охотника и лесоруба Корнея Артемьевича Чужих, отнюдь не цыгана, а коренного и потомственного сибиряка.
Ребята поменьше сползали с лавок. Старшие – лет от восьми до двенадцати – звучно почесывали коленки шершавыми подошвами ног. Они один за другим входили в круг, освещенный фонарем. Мальчик лет двенадцати, тот, что открыл с Корнеем ворота, важно стоял за Ласкиным, точно тот был его добычей.
– Садись! – все так же угрюмо бросил Корней. – Откуда и куда?
Ласкин молчал.
– Откуда и куда идешь? Кто таков будешь? – переспросил Корней.
– Я писатель.
– Писатель?
– Ну да… из газеты.
Дети зашевелились. Тесня друг друга, они стягивали круг около Ласкина.
– Гляди, писатель, вона штука! – слышался шепот.
– Вот интересно-то!
– Тихо, вы! – цыкнул отец. – Как фамилия? – Тон его стал мягче. – Ласкин? Извиняюсь, не слыхал. Да у нас тут мало книг бывает. Ласкина, извините, не читал.
– Я приехал сюда, чтобы написать книгу про Дальний Восток, про таежную жизнь на границе, про охотников, про пограничные уссурийские колхозы. Я думаю…
– Так… так… – перебил Корней. – А сейчас куда же шли?
– К Синему Утесу.
– К Синему Утесу? Вот как!
– В городе мне сказали, что там расположена одна из наиболее интересных пограничных застав. Я хотел побывать на ней, познакомиться с людьми.
– А пропуск? – Голос Корнея снова стал жестким, неприветливым.
– Пропуск? Он у моего проводника. Мне, видите ли, дали проводника, а мы в темноте потеряли друг друга.