Мальчишка тоже узнал его и бросился навстречу. Прижался к его груди головой, обхватил телогрейку худыми руками. Крутояров тоже обнял пацанёнка. Он почувствовал, как что-то тёплое разливается в груди. Не сразу сообразил, что с ним происходит. Он уже и забыл, что такое нежность. Телячьи нежности…
Казалось, Ванька сейчас расплачется, голос его дрожал. Но нет, в Царском Селе образца сорок второго года плакать люди разучились.
— Дядь Серёж! Вы живы! — еле слышно сказал ребёнок, не отрывая лица от грязной телогрейки.
— Вань, ты откуда здесь взялся-то? — Крутой поглаживал спину мальчика, боясь что-нибудь в ней поломать. — Тебе ведь спрятаться надо, они ж тебя в лицо узнают, если увидят!
— Вы ведь убили всех, — ребёнок поднял лицо и посмотрел снизу вверх.
— Если б всех, — зло сказал хрононавт. — Меня самого чуть на портянки потом не порвали.
— А я тогда всё ж убежал! — глаза мальчишки блестели. — А вы-то куда подевались?
— Да так, задержался немного, — Сергей криво умехнулся. — Побеседовал с капитаном, а потом ушёл.
Ваня потемнел лицом, брови его сдвинулись, будто он вспомнил о чём-то важном.
— Дядь Серёж, а я ведь вам не говорил… боялся.
— О чём? Чего боялся?
— Ну, что я это… тоже, — мальчик вдруг пригнулся и опасливо огляделся, — тоже, как и вы… подпольщик.
Крутояров улыбнулся.
— А я и сам понял. Когда твоих порхающих бабочек увидел.
— Бабочек? — опешил Ванька.
— Листовки из окна так и порхнули, когда ты в окно прыгал. И прямо как бабочки над дорогой кружили.
— Это когда меня немец схватил? — взгляд мальчика погрустнел. — Не успел я тогда от них избавиться, от газет-то, вот фрицы и стали допытываться: где типография, кто пишет, кто печатает. Да только я им ничего не сказал, и если бы вы не появились, то они меня убили бы.
— Ну, я ведь пришёл, и теперь всё хорошо, — Сергей потрепал меховую шапку на Ванькиной голове.
— Не всё хорошо, — сказал мальчуган. — Немцы могут узнать, где находится печатный станок. Нам нужно его перенести.
— Типографию перенести? Вань, это невозможно. Там ведь станки огромные, — Крутояров раскинул руки, показав, насколько огромны станки в типографиях.
— Да нет же, — мальчик отступил от него на пару шагов. — У нас переносной станок. Тяжёлый, конечно, но его можно поднять и загрузить в машину.
Крутой помолчал, обдумывая Ванины слова. Потом тяжело обронил:
— Даже если и так… Значит, немцы не знают, где станок?
— Нет, — сказал мальчик и посмотрел Сергею в глаза, одним только взглядом моля о помощи. — Но могут узнать.
«Похоже, я нашёл ещё одно приключение на свою многострадальную задницу», — с тоской подумал Сергей и спросил: