— Экий ты бравый, лейтенант, — усмехнулся Погорелов. — Дом уже полгода по рукам гуляет, кого в нём только не было: и немцы, и румыны, и французы, поляки. Я его уже дважды брал. Эти ребята уже год воюют, ты их шапками не закидаешь, и есть у них парни, которые умеют глотки резать не хуже меня. Ты связь со штабом наладил? А то, ведь, они по привычке в шесть утра начнут его долбить артой.
— А нет связи, — обидевшись на отповедь, зло бросил летёха. — Вообще нет, никакой нет. Посмотри, может, на твоем спутнике есть?
Лёня откинул защитный чехол на рукаве и принялся копаться в командирском планшете. На то, чтобы понять, что связь отсутствует, ушло меньше минуты. Он видел всех своих боцов: и мёртвых, и живых, видел по каналу свой-чужой солдат лейтенанта, но спутники, дававшие связь с бригадой, штабом и артой просто исчезли, словно и не существовали вовсе.
— Твою ж мать! — охарактеризовал ситуацию Погорелов. — Как им удалось наши спутники заглушить, не было у них таких технологий!
— Спроси, что попроще, прапорщик, — ответил лейтенант. Он уже успел устроиться у окна рядом с трупом немца и пытался что-то разглядеть в тепловизор, скрещенный с биноклем. — Ни хрена не вижу, что там, — сообщил он.
Именно в этот момент ответили немцы — откуда-то из-за реки прилетели две тактические малые ракеты. Дом качнулся, пол заходил ходуном, и Погорелов вместе со всеми, кто был на этаже, полетел вниз.
В себя он пришёл к девяти утра. Голова гудела страшно. Шлем, конечно, смягчил удар, но… Рядом валялось перерубленное на пополам бетонной плитой тело лейтенанта, а вот дальше… Дальше было что-то странное: незнакомый боец в обычном общевойсковом камуфляже сидел над трупом товарища и рвал его на части, рвал и жрал куски мяса, с которых лилась кровь. Вообще, обломки были обильно залиты кровью.
Лёня редко страдал сомнениями, жизнь научила командира группы диверсионных и разведывательных операций верить своим глазам, и если он видел, что человек ест человека, значит, чтобы не съели тебя, надо угрозу устранить. Его рука медленно потянулась к поясной кобуре, в которой дремал спецпистолет «Таран», сделанный для разведывательных и диверсионных подразделений, пятнадцатизарядный, с встроенным глушителем и довольно мощным патроном, способным пробить любой защитный шлем, что отечественный, что натовский. Прапорщик не успел сменить после боя магазин, но точно помнил — там должны остаться три патрона. Дистанция до «жруна» была смешная — метров семь. Тихонько лязгнул затвор, лёгкий хлопок, и бронебойная пуля разнесла голову каннибала.