— Бесполезно меня пытать и расспрашивать. Так что знай это.
Хеге не проявила ни малейшего любопытства, ее слова были подобны ушату холодной воды:
— Можешь утешиться тем, что сон всегда надо понимать на оборот. Человеку снится то, чего на самом деле не бывает.
— Неправда! — воскликнул Маттис.
Он вздрогнул от ее слов. Ему показалось, что она нарочно хочет причинить ему боль. Но ведь она не знает, о — чем говорит, все дело в этом.
— Почему ты такая злая? — взволнованно спросил он, и ему сразу расхотелось есть.
Он так резко встал из-за стола, что приподнялся край столешницы. Чашка опрокинулась, и кофе разлился.
— Фу, Маттис, какую грязь ты развел!
— А кто в этом виноват?
Неужели она не понимает, что все ему испортила?
— Вечно ты мне все портишь!
— Ладно, Маттис, успокойся.
Он уже опомнился.
— Ничего, теперь тут все будет иначе, все. Это началось ночью.
Хеге вспомнила, как упряма она была ночью, и раскаялась.
— Сегодня вечером я пойду с тобой смотреть тягу. Не сердись.
— Она уже будет не такая, как в первый раз.
Хеге не стала спорить, она убрала со стола и села довязывать кофту. Потихоньку она наблюдала за Маттисом. Он почувствовал это и резко спросил:
— Что тебе еще надо?
— Я смотрю, не собираешься ли ты пойти поискать работу. Ведь ты обещал.
Она была беспощадна.
— Да, но тяга…
Она была непреклонна.
— Никакие птицы и никакая тяга тебе не помогут. Если ты сказал, что пойдешь искать работу, значит, должен идти.
Маттис испугался. Видно, на этот раз с Хеге что-то стряслось, если она так настаивает на своем. Неужели она не понимает, какое это мучение? Он вскочил со своего места, которое казалось таким надежным, и с тревогой спросил:
— Разве так у нас должно было измениться после тяги? Мы не должны сдаваться, это я тебе говорила тысячу раз.
— Тебе легко говорить.
Маттис задумался.
— Почему у меня нет таких бицепсов, от которых лопаются рукава? — громко и жалобно спросил он.
Хеге не ответила.
— Ты никогда меня не спрашиваешь! — возбужденно продолжал он.
— О чем?
— О том, о чем нельзя спрашивать.
— Хватит, успокойся, — резко сказала Хеге.
Это для обоих было больное место.
— Можно, я подожду до завтра? — попросил Маттис, имея в виду унизительный обход соседних усадеб в поисках работы. Ведь Хеге часто бывала доброй сестрой, хотя в последнее время выдержка изменяла ей и она вдруг начинала сердиться.
— Потому что сегодня — это сегодня. Понимаешь?
— Ладно, — сказала Хеге. — Подождем до завтра.