Все эти дни Маттис был настороже и потому теперь сразу понял: его хотят бросить.
— Я не буду учиться! — заявил он.
— Надо! — сказал Ёрген тем же тоном, каким говорил с ним, когда велел ему выйти под молнии.
Маттис вынужден был подчиниться. И вдруг ему пришла в голову блестящая мысль, за которую он с радостью ухватился:
— Можно я схожу домой?
Ёрген, который уже отвернулся, только пожал плечами, но Маттису этого было достаточно.
Новый план озарил Маттиса как молния, и осуществить его следовало немедленно.
— Сейчас глупый ты, а не я! — сказал Маттис Ёргену.
И убежал.
Хеге увидела брата, бегущего к дому. Она выронила все, что держала в руках, и бросилась к нему навстречу, с крыльца, за калитку, на тропинку, петляющую среди заросших вереском кочек.
— Его зашибло?
— Кого?
— Как кого?
— Нет, он там рубит — так, что только щепки летят.
— Слава богу, что все в порядке. — Хеге просияла. — Ты так мчался, что я даже испугалась, думала, что-нибудь стряслось. Ты помни, Маттис, с лесосеки так прибегать нельзя, а то люди могут подумать, что там случилось несчастье.
— Я забыл об этом, — тихо сказал Маттис. — Я думал совсем о другом.
— Что с тобой?
— Да нет, пока ничего. Я не могу сказать тебе это наперед.
Маттис чувствовал, что все запутывается.
— Я прибежал домой, потому что мне нужно поговорить с тобой, я хотел увидеть тебя.
Хеге фыркнула.
— Увидеть меня! Придумаешь тоже! Ты меня так напугал: я уж решила, что его зашибло.
Это было неподходящее начало для Маттиса и его блестящего плана, который следовало осуществить немедленно. Как он мог так глупо примчаться домой, надеясь вернуть себе расположение Хеге, пока Ёрген работает в лесу? Там ему показалось, что это выход. А теперь? Нет, Хеге так любит Ёргена, что на седьмом небе от счастья только потому, что его не зашибло.
И все-таки, пока они стояли у изгороди, Хеге сама невольно помогла Маттису попробовать осуществить его план. Он никак не мог отдышаться. Хеге на радостях обняла его и усадила на кочку рядом с собой.
— Сядь и отдышись, — весело сказала она. — Ты весь вспотел, пока бежал.
Они сидели на кочке бок о бок, будто на всем свете не было никого, кроме них, как раньше.
Перед Маттисом блеснул выход — он понял, что ему делать.
Сперва он улыбнулся Хеге.
И она весело улыбнулась ему.
Потом он кивнул.
Она тоже кивнула.
Словно давнишняя игра, которую они забыли и вдруг вспомнили вновь.
Но Маттис был уже не таким простачком, как она думала. Он помнил о своем плане.
— Мы сидим с тобой на кочке, — начал он.
Хеге кивнула. Он продолжал:
— Мы и раньше сидели с тобой на кочке.