– О’кей, браток, давай! – Махди похлопывает несостоявшегося родственника по спине, с сочувствием глядя на его вспотевшее лицо и небрежно расстегнутую одежду.
– У них ампутированы или руки, или ноги, а один старик в совершенно отвратительном состоянии, но семья дала согласие на вывоз его за город, даже просила об этом, – шепотом поясняет хозяин больницы, толкая при этом каталку на колесиках.
Маленькая, хорошо сложенная медсестра вскакивает в машину и поправляет, приглаживает и похлопывает брошенные туда Рашидом матрасы и пледы, которые должны сделать езду более комфортной. К ней присоединяется Рашид и санитар. Вместе они стараются втянуть в кузов стонущих, бледных, изувеченных мужчин. Больного в самом тяжелом состоянии они укладывают с краю, около шестнадцатилетнего парня с ампутированной до колена ногой. Потом еще троих, от которых исходит запах болезни, гниения и детергентов. Они лежат тесно, как рыбы в банке, но поддакивают, что все mija-mija[87].
Наконец Рашид натягивает на открытый багажник пикапа брезент и укрепляет его со всех сторон, оставляя только щели в углах, у изголовья этой временной кровати.
– Едь медленно, – говорит Муаид, похлопывая двоюродного брата по спине. – И смотри не попадись! Мы не должны рисковать ни безопасностью наших женщин, ни жизнью пациентов.
Рашид, недовольный собой, кивает и поджимает губы.
– Держитесь, девушки! – обращается он к испуганным родственницам. – Все будет хорошо, во второй половине дня я приеду вас проведать. – Он улыбается, чтобы придать им мужества. – Приготовьте для меня какую-нибудь вкусную шорбу.
– Это безлюдное место, я был уже там сегодняшней ночью раза три и не видел ни одной живой души, – радуется Рашид. – Ни одного поста полиции, не говоря уже о военных. Что они там должны отслеживать и кого проверять, если теми дорожками проезжают одни сельскохозяйственные машины или один автомобиль в час? В спокойное время это все. Люди проводят выходные на своих фермах, встречаются там с семьей или знакомыми, делают шашлыки. Но сейчас все соседние дома забиты наглухо. Муаид паникует, он уже измучен. Бедный порядочный парнишка!
К временной больнице можно было бы доехать и за час, если бы не ее деликатный груз и желание не бросаться в глаза. Шофер ведет машину очень осторожно, избегая больших выбоин, торможения на поворотах, не превышая максимальной скорости в шестьдесят километров в час. Пассажиры в кабине машины, несмотря на то, что измучены и не выспались ночью, сидят молча и грустно смотрят перед собой. Все время думают о том, как там больные, лежащие под брезентом. Переживут ли тряску? Если ли у них чем дышать? Не хотят ли пить? Не нужна ли им помощь?