– Не драматизируй! – Рашид критически кривит рот. – Если дядя скажет, что мы свои, тут же все их претензии исчезнут. Разве они могут подумать, что мы правительственный самолет на них наслали?! Это же просто глупость! Мысли логически!
– Знаешь, с ними никогда ничего не известно, но надеюсь, что они поверят старому побратиму на слово.
От Марыси не укрылось, что Рахман не так уверен, как Рашид.
– Вот видишь, Мириам. Только позитивный настрой может нас спасти, – наивный парень расслабляется и удобно опирается о стену деревянного дома, подставляя лицо последним теплым лучам солнца.
– Если б знал, что вы здесь, я бы тебя, девушка, посадил в машину одного приятного катарца. Он приплыл на том судне, на которое вы, глупые, не сели. – Рахман в досаде потирает подбородок. – Он ехал с транспортом до Налута и мог бы завезти тебя к матери. Наконец-то были бы вместе, и, возможно, вам удалось бы как-то выбраться отсюда.
– Действительно жаль.
Сейчас Марыся готова поехать уже со всяким, лишь бы только подальше от этого дикого места и этих странных людей.
– Мне так хочется быть рядом с мамой, – говорит она грустно. Лейла гладит ее по щеке. – Почему представители одного и того же народа так не доверяют друг другу и убивают своих? – размышляет она вслух, потому что не желает держать это в голове.
– Здесь, под Мисуратой, в самом центре нашего ливийского ада, вам точно не нужно находиться, – говорит Рахман. – Тут не только партизаны с лоялистами сталкиваются. Тут борются между собой племена, которые веками таили гнев друг на друга. Хватает ненависти и к горожанам. Люди из города раздражают тех, кто живет в пустыне. Бедуины полагают, что их всегда считали худшими, что у них меньше достаток, более тяжелая жизнь. После стольких лет, проведенных в Триполи и Эз-Завии, я вижу, что тоже отдалился от них. Поэтому сомневаюсь в их полном ко мне доверии. Мне удалось вначале отбить ангары с оборудованием. Этим я их покорил. Но чувствую кожей, что они терпят меня, потому что должны. В душе же считают другим, чужаком. А может, даже предателем, который бросил своих, променяв на благополучную жизнь в городе.
– Ну и хорошо, – говорит девушка, – я, пожалуй, не буду рисковать и ехать через пустыню, чтобы жить среди них.
– Оставайся со мной. Поможешь мне на нашей маленькой ферме и в доме. Что мне стоит одну худышку накормить, – искренне приглашает Лейла. – Сейчас нужно переждать. Я думаю, что вы, парни, тоже не должны ввязываться, – обращается она к мужчинам, которые только пренебрежительно машут руками. – Из того, что ты за минуту до этого сказал, мой муж, я делаю вывод, что опасность угрожает вам и со стороны враждебной правительственной армии, и со стороны своих, – говорит она очень серьезно. Грусть и слезы видны в ее глазах.