Тот, кому поручили роль Марко Фридмана, был не очень доволен. Он был мрачен и хмурил брови, что вполне подходило к случаю.
Королевский судья сжимал кулаки и кривил свои детские губы. На лбу у него залегла морщина. Чтобы походить на настоящего судью, он надел очки.
В нужный момент маленький Марко Фридман пал духом и закричал:
— Я не виновен!
— Замолчи, бандит! — заорал поп и затопал ногами, соблюдая при этом известную осторожность, так как боялся запутаться в поповской рясе.
Дети выбрали самое подходящее место — там, где высился гимнастический турник, весьма похожий на виселицу.
— Повесить его!
И все было сделано так, как это изображалось на открытках, описывалось в газетах, показывалось в кино. Они привязали веревку за крюк, накинули петлю на шею осужденного; на голову ему надели мешок. Его заставили залезть на стол.
Прочитали приговор. Прокурор взял его из рук секретаря и сам прочитал. Читал он великолепно — четко и с некоторой дрожью в голосе от сознания важности подобного деяния (приговор был настоящий, прилежно переписанный с подлинного).
Потом прозвучал приказ:
— Убрать стол!
Момент этот был столь торжественен, что королевский прокурор даже бросил сигарету, которую он курил, как заправский курильщик.
Маленький Марко Фридман засучил ногами в воздухе.
И его повесили.
Потом они его сняли. Но ведь прошло несколько странных минут упоительной экзальтации, и когда его сняли, он уже превратился в жалкую куклу из мяса и костей. С него стянули мешок, и лицо его было таким спокойным и таким белоснежным, что ребята бросили его и разбежались.
Отец мальчика работал далеко. Никто ничего не знал до самого вечера…
Тогда заговорил другой болгарин — тот, у кого был синий шарф:
— Мне тоже известен этот случай, когда мальчишки по-настоящему повесили своего товарища. Но все было немного по-другому. Случилось это в деревне, около Бургаса, не то в июне, не то в июле, и тогда уже не было снега.
— Вовсе нет, — вмешался третий болгарин, повязанный черным шарфом. — Этот случай произошел в предместье Плев-ны. Там нашли застывшего, окоченевшего, как полено, маленького мальчишку, которого торжественно повесили его собственные товарищи, подражавшие взрослым.
— Но как же так? — спросил один из нас.
И оказалось, что первый рассказчик был прав, второй — не ошибся, а третий сказал истинную правду. Таких случаев было немало, и все они кончались одним и тем же.
Да, эта история повторялась не раз. Значит, она больше чем верна, — как верен тот факт, что варварство, злоба и безумие страшнее заразной болезни.