Я с благоговейным ужасом смотрела в хитро сощуренные глаза. Он что, знал, что будет так сильно? Саги повторил движение — и я захлебнулась в волне удовольствия, а он продолжал, снова и снова вдавливаясь, пока волны не слились в одну, ослепляя, вынудив изогнуться в крике…
…тяжело дыша и мелко вздрагивая, я бессильно лежала на столе, расслабленные ноги соскальзывали с жёстких плеч Саги. Кончиками ногтей он заскользил по животу к груди — безумно и остро возбуждающе, и я задрожала сильнее, а когда руки накрыли сжавшиеся тугие соски, Саги снова начал двигаться, швыряя меня в одуряющий жар ощущений. Я вилась по столу, вскрикивая, обливаясь слезами. Меня накрывало снова и снова, и этот изверг знал, что делает! После пятого или шестого слепящего спазма я взмолилась:
— Хватит.
— Уверена?
«Да, уверена, что не хочу умереть от удовольствия».
Подушечки пальцев медленно заскользили по моей влажной от капелек пота груди, шее. На пересохшую губу легли указательный и средний палец — и это тоже, будь Саги проклят, возбуждало — то, как они медленно проникали в рот, упирались в нёбо, ничуть не царапая, и скользили по языку. Я обхватила их губами, плавно втянула, провела языком по острому краю ногтей, и сердце пропустило удар.
Одной ноге Саги позволил соскользнуть с плеча и подхватил меня под поясницей. Он двигался в такт проникающим движениям пальцев, всё чаще и чаще. Я сильнее и сильнее их всасывала, облизывала с неизъяснимым наслаждением, вся трепеща от опасной остроты ногтей, и Саги ускорился.
Сводимые судорогами мышцы выгибали меня, я обхватила его ногами, член ощутимо увеличился — и запульсировал. Меня всю передёрнуло, стиснуло хлёстким горячим спазмом, я застонала — и пальцы выскользнули изо рта, а на грудь опустился влажный лоб, сводя с ума остротой чувствительности.
Казалось, стоит шевельнуться — и страсть снова вскипит. Дыхание Саги щекотало грудь, он медленно выскальзывал из меня, выпуская щекотную струйку семени. Как же он похож на человека, даже в этом.
Дыхание выравнивалось, сердце билось всё спокойнее. Сон давил мягким пуховым одеялом, склеивал ресницы. Я проваливалась в темноту…
Прикосновение к губам выудило меня из сумрака. Приятное и нежное, оно, к счастью, не будило страсть. Обхватив за плечи, Саги помог мне сесть. Голова слегка кружилась, мысли путались, а истома так расслабляла, что не было сил поднять руки.
— Ты в порядке? — Ладони Саги снова обхватили моё лицо, в голосе, взгляде сквозило беспокойство.
Какие же красивые глаза, какой цвет, какие густые и чёрные ресницы, а брови — идеальная форма, волосок к волоску. И идеально симметричные узоры татуировок-печатей кружевом спускались со скул, блестели чёрно-синим перламутром. И вроде уму понятно, зачем его создали таким очаровательным, а сердце щемит…