Посмотрев на щепки ворот с выпуклостями медных узорных амулетов, я тяжко вздохнула. Вот — умный человек. Только я — идиотка, готова за жалованье штатной провинциальной ведьмы самоубийственной деятельностью заниматься.
Может, настал мой черёд признаваться? Так, за компанию, и чтобы в авангард не сунули.
— А у меня… — Я набрала в лёгкие воздуха.
Как бы помягче признаться, что я им не помощница? Поджилки трусливо дрожали.
— Едут! — воскликнул стражник.
Сердце радостно забилось, я обернулась: пять всадников пылили по дороге, мелькали тёмные и светлые кони. Королевы среди них не было. На сердце потяжелело.
«Где же Валентайн? Или Ксавье…»
Всхрапнув, Рыжик поднялся на дыбы. Я прильнула к коню, стиснула колени, и мы застыли в свечке. Из пролома ворот бежали зомби. Громыхнули выстрелы. Фиолетово-синего мужчину тряхнуло, челюсть разлетелась, но он пёр на меня, тянул руки. Качнувшись, Рыжик обрушил на него копыта, с хрустом взметнулись ошмётки, пахнуло сладко-гнилым.
«Бах! Бах!» — палили револьверы, блеснул меч.
Вьен отчаянно лупил кобылу, но она лишь дрожала. Покатилась по траве срубленная голова зомби. Рыжик крутился подо мной, сбивая застрявший на копыте череп, бешено храпя. Удерживая одного зомби ногой, Базен пальнул в повисшую на шее иноходца женщину. Брызнула тёмная кровь.
Рыжик вскинул зад.
— Тихо, — дёрнула поводья, Рыжик взметнулся на дыбы, я вскрикнула.
В разбитые ворота бегут потемневшие фигуры с огромными клыками и когтями. Метаморфные зомби — вторая фаза трансформации неупокоенных, откуда… как? Их же только в книжках…
Не может быть!
Всё замедляется: Базен с впившимся в ногу зомби и направленным на того револьвером, пахнущий травой и лошадиным потом Рыжик, стражники, метаморфные зомби с растопыренными, изогнутыми когтями.
Просто не может быть!
Метаморф прыгает по широкой дуге — на меня. Удар в грудь — падение — удар в затылок. Кости взрываются болью, дышать нечем — давит на грудь, воздух густой и вонючий.
— Не лезь не в своё дело, — сипит метаморф.
Глаза у меня раскрываются до боли широко.
Не может быть!
Потемневшее лицо, непонятно мужское или женское, с жутко вывернутыми удлинёнными зубами и лиловыми дёснами нависает надо мной, в чёрных глазах мерцают электрические вспышки. Распухший язык неловко шевелится:
— Не мешай и будешь жить. Хорошо жить.
Капельки слюны сочатся на меня, затылок болит, а метаморф упирает когтистую ладонь у моего левого виска. Вторую — у правого. Острое колено перестаёт давить на грудь. С трудом ворочается влажно блестящий язык:
— Поняла?
Хочу кивнуть, но мышцы парализовало, боль растекается от затылка, пульсирует.