– Второй Номер! Второй Номер! Ты предал меня! Революция тебе не…
И затих. И даже не дышал, только пена на губах немного пузырилась, вот и всё.
И вдруг залаяла собака, наш Дружок. А в первый раз, обратите на это внимание, Дружок не лаял. А тут аж зашёлся, аж до хрипоты. Хорошо ещё, подумал я, что я посадил его на цепь, а так бы покусал сейчас кого-то!
Но что делать с господином генералом, тут же подумал я. Куда его теперь девать? Вдруг это его люди, а не из города, тогда как быть?!
А жена совсем не волновалась. Она, как мне показалось, даже была рада. У нас же раньше было трое сыновей и одна дочь, а теперь остались только дочь и сын, и оба в городе, а двое старших, как нам в своё время сообщили официальным письмом…
Но это к делу не относится, я понимаю, ваша честь, конечно. И я продолжаю. Так вот жена, так как она ничуть не волновалась, говорит: вали его на пол! И я повалил. А она: а теперь под кровать!
Я так и сделал.
А Дружок во дворе прямо от гнева разрывается! А после вдруг захрипел и затих. Я побежал к двери…
Но не успел. Дверь распахнулась, и к нам вошёл господин генерал! Да, ваша честь, вот именно: господин генерал, как говорится, собственной персоной! В такой же шапке и в такой же накидке, и тоже весь от дождя мокрый. И говорит насмешливо:
– Чего уставился, приятель? Не узнаёшь меня?
– Как не узнать! – говорю я. – Ещё как сразу узнал!
И улыбаюсь. А самого всего трясёт! Но я держу себя в руках и медленно, как будто ни в чём не бывало, поворачиваюсь и вижу: занавеска уже аккуратно задёрнута и генерала не видно, и его одежда с шестов снята, а моя жена стоит и улыбается, и руками теребит передник…
А на переднике кровь!
И на полу возле кровати кровь! А в дальнем углу, из-под занавески торчит генеральский сапог! Значит, и сам генерал по-прежнему лежит под кроватью.
А этот, в дверях, тогда кто? И я начинаю внимательно, даже очень внимательно, смотреть на вошедшего. И он тоже туда-сюда смотрит, глазки у него бегают, а одну руку, правую, конечно, он держит за спиной. И я знаю, что у него там! И жена тоже знает. Но вдруг как скажет сладким голосом: заходите, господин, чего вы застеснялись, во дворе же такой дождь, а мы вам здесь стол накроем, подадим чайку горячего!
Вот как! Никогда я от неё такого не слыхал, а сколько мы с ней вместе прожили, представить страшно. И я стою, своим ушам не верю. Так же и этот второй генерал смотрит на неё очень внимательно, а с места не сдвигается. И руку держит за спиной. И, что ещё хуже, я вижу, что у него начинает дёргаться глаз, а это, как все знают, был первый признак: сейчас начнёт стрелять во всех подряд! Поэтому я сразу отступаю в сторону, поднимаю руки ладонями вверх, чтобы он видел, что ничего у меня в них нет, и говорю: