Моя внешность лжёт, как глянцевая обложка. Даже сейчас, ошпаренная кошмарными снами, я выгляжу вполне приемлемо. Как будто тело заморозилось в прошлом и отказывается двигаться вперёд. Всё дело в глазах, серых, огромных, с необычным рисунком радужки. В детстве мальчишки дразнили меня инопланетянкой, а потом вдруг перестали. Вместо этого неловко приглашали в кино и ошивались рядом в надежде привлечь внимание.
Кроме глаз да длинных ног, люди не замечают ничего, как будто на портрет пролили белила. Закрою глаза — и даже знакомые меня не узнают.
Всё, успокоилась, дышу размеренно, ровно. Колёса поезда клацают, как протезы, и мы останавливаемся. Каменная гармошка вокзала действует на меня успокаивающе, и я расслабляюсь, поглядывая на пассажиров, с усталой нервозностью охраняющих свой багаж.
Я решила назвать эту поездку смелым словом «отпуск». Такой долгожданный, что порой не верится. А ведь решилась же, села в поезд. Ворох надежд скручены в одно целое, в одну нить, которая тянет меня вперёд, несмотря на жуткий страх. Восемь лет сомнений и мучений, но вот она я: в купе вагона люкс еду на поиски моего самого жуткого кошмара по имени Максим Островский. Это — попытка найти и отпустить прошлое, вспомнить себя и по-настоящему привести в порядок мою жизнь.
Психолог сказал: «Внутри каждого человека живёт ребёнок, он нуждается в любви и внимании. Полюбите маленькую Пару внутри себя и научите её жить. Делайте это постепенно, очень медленно. Нащупайте её страхи, посмотрите им в лицо и помогите ей с ними справиться. Но не торопитесь, иначе кошмары вас не оставят».
Не верю.
«Нащупайте страхи»! Как можно нащупать океан, в котором тонешь уже восемь лет?
Маленькая Лара внутри меня не хочет ничего медленного. Она требует, чтобы сразу — и навсегда. Наивная, она хочет быть счастливой.
Я не тороплюсь, задержка мне на руку, поэтому я и выбрала поезд, а не самолёт. Моё прошлое началось в поезде, и чем дольше поездка, тем лучше. В прошлое надо входить осторожно, как в кишащую аллигаторами воду. Лучше вообще не входить, но раз уж без этого не обойтись…
Мы снова остановились, не знаю, где. Стайка женщин, пожилых и не очень, бросается к поезду, держа в руках кули и свёртки. Неужели меня действительно отбросило в прошлое?
— Картошечка варёная, свежая, горяченькая!
— Огурцы малосольные, домашние!
— Молодая картошка с укропом!
— Семечки! Орешки! Домашнее печенье!
Вдруг до безумия хочется есть. Не ресторанной еды, а именно этой, домашней. Детские воспоминания врываются, оглушая и заполняя рот слюной. Горячая картошка, завёрнутая в газету, мятый солёный огурец, стекающий по голым коленкам рассол. Щурясь, выхожу на перрон и сталкиваюсь с соседом. Забирая у женщины бумажный свёрток с едой, он улыбается и отступает в сторону. Ждёт. Смотрит на меня.