За короткое время во Франции сложился своего рода «культ личности» маршала Петена. Его портреты появлялись на сувенирах, медалях, вазах. Не смогли подобной участи избежать и многие модные вещи. Летом 1941 года изображение главы государства стало появляться на некоторых тканях. Отдельное время особым шиком считалось носить шарф с ликом Петена. Его стоимость составляла 168 франков. К 1944 году портрет маршала красовался едва ли не в каждой витрине магазина. Нередко выглядел он вполне анекдотично. Например, в обрамлении женской обуви.
В исследовательской литературе традиционно высказывается мнение, что стиль, который пыталось выработать вишистское правительство, был отклонением от общего курса, которым развивалась европейская мода в ХХ веке, что он не был революцией. Но все-таки нельзя забывать, что именно с его подачи французские женщины перестали подражать голливудским кинозвездам. Да, конечно, эта тенденция была во многом предопределена недостатком косметики в годы войны. Но после войны созданный в силу обстоятельств образ «новой француженки» не стал кардинально меняться. Да и идеалом женской красоты стала считаться не Марлен Дитрих и не Грета Гарбо, а Ингрид Бергман, о которой говорили, что «она не нуждалась в косметике, так как умыла свое лицо снегом» (Бергман была родом из Швеции).
Нет сомнений в том, что небольшое черное платье, прославленное Коко Шанель, находилось в шкафу многих модниц. Но в конце войны короткие крестьянские юбки уступили место длинным платьям и туфлям на каблуках-шпильках. После вступления англо-американских войск в Париж Ли Мюллер, бывшая модель, которая стала фотографом, была просто очарована новым обликом парижанок: «Повсюду на улицах мелькают очаровательные девушки, которые норовят забраться на танк. Мне, прибывшей из строгой и прагматичной Англии, их фигурки кажутся странными, но в то же время восхитительными. Повсюду длинные юбки с узкой талией. Вид французских женщин очень сильно изменился». При этом оригинальность их внешности способствовала появлению нового направления в моде. А потому можно утверждать: мрачные годы оккупации были не прерыванием процесса развития моды, а лишь поворотным моментом.
Но вернемся в 1940 год. Неожиданный немецкий бросок, моментальный разгром французской армии и приближение германских войск к Парижу повергли французское общество в шок. Никто не был в состоянии понять, что произошло. Эта реакция была многократно усилена тем обстоятельством, что еще недавний непримиримый противник весьма обуздал свои завоевательные аппетиты. Германия хотела предстать перед всей Европой и миром в выгодном свете. В Париже, где ожидали самого худшего, сохранился некий статус-кво. Повседневная жизнь возобновилась почти сразу же после оккупации немцами Северной Франции. Уже 18 июня 1940 года почти все магазины открыли на своих витринах железные ставни. Почти все крупные универмаги Парижа: «Лувр», «Галери», «Лафайет» и т. д. – вновь начали свою работу.