Ее тоже пока никто не решался тревожить. «Бергхоф» хранил предгрозовое молчание, достаточно таинственное для того, чтобы в нем творились новые легенды горного пристанища фюрера.
Во время этого бессловесного моления у погасшего камина в гостиную несколько раз заглядывал штандартенфюрер фон Кефлах, но лишь для того, чтобы в очередной раз подтвердить: обращения к народу пока не последовало. Ожидается с часу на час. Но главное – фюрер жив. Однажды комендант даже сказал: «Фюрер по-прежнему жив». Добавив: «В Берлине все еще царит спокойствие. Пока что. Очевидно, уже сегодня ночью там начнутся аресты заговорщиков». Об этом ему сообщил кто-то из его берлинских знакомых, офицеров дивизии «Гроссдойчланд».
«Господи, да мне только бы услышать его голос, – сцепив руки у подбородка, повторяла Ева. – Хотя бы одно слово, чтобы я наконец убедилась, что он действительно жив. Что ничего страшного с ним не случилось…»
Она не доверяла. Ни тем заговорщикам, что затаились в «Вольфшанце», ни тем, что ждали его смерти, сидя по своим берлинским норам, ни тем, что окружали ее здесь и пребывали в страшном заговоре утаивания от нее истины. На которую она, кстати, имела куда больше права, чем любой из них.
Уже поверив, что никаких новых сообщений о событиях, разворачивающихся в «Вольфшанце», она не получит, Ева оставила в покое безмолвное зево камина и отправилась в свою келью, громко именуемую здесь «апартаментами фройлейн Браун».
Приемник она не включала, а просто тупо смотрела на задрапированный коричневатой тканью динамик, словно ожидала, что совершится еще одно чудо: радио заговорит, будучи невключенным.
– Фройлейн Браун, фройлейн Браун! – Она задремала и не слышала ни стука, которым фон Кефлах просил разрешения войти, ни его шагов.
– Что с вами, штандартенфюрер? – негромко спросила Ева, с инстинктивным страхом наблюдая, как полковник СС приближается к ней с каким-то свертком в руках.
Чем ближе он подходил, тем с большим ужасом воспринимала его появление в тихой, охваченной вечерним сумраком комнате Ева, будто опасалась, что в свертке ей тоже будет преподнесена бомба.
– Со мной-то ничего. Посмотрите, что было с фюрером. Извините, но я вынужден. Хотя казалось бы…
– О чем вы, Кефлах?
Штандартенфюрер ступил чуть в сторону, зажег свет и вновь, на вытянутых руках, будто святыню, поднес Еве все тот же сверток.
– Велено сразу же передать вам. Лично от фюрера. С приказом строжайше хранить.
– Но что это? – едва лепетала Ева. – Что в нем? Да разверните же его, чурбан! – вдруг сдали у нее нервы. – Что вы врываетесь ко мне и тычете черт знает что?!