Горячая пыль взрывалась под его ногами. Солнце жгло. Было томительно. Тяготило одиночество. Тяготило безлюдье кругом.
2.
В обеденную пору, когда Марья, прибежав с работы, хлопотливо возилась возле печки, Влас спросил жену:
— Пошто, Марь, в столовую снедать не ходишь?
— Не привышна я, Влас, — с легким смущением ответила Марья. — Ребята там харчатся, а мне как-то несподручно.
— Напрасно, — коротко возразил Влас.
Марья изумленно взглянула на него и ничего не сказала. Немного погодя Влас стал рассказывать ей про столовую в городе, о том, как там кормят. Рассказал и, пожалуй, неожиданно для себя, добавил:
— Привык я там к многолюдству. Сначала и мне несподручно казалось со всеми вместе обедать или паужинать, а потом привык. Вот как привык, что теперь спокой да тишина за столом просто давят...
— Ребята тоже хвалят. Особливо Филька.
— Обчество любит! — горделиво заметил про сынишку Влас. — Хороший у нас, Марь, парень растет!
— Хороший! — согласилась охотно Марья.
Хороший парень Филька на утро второго дня пребывания Власа дома заявил отцу:
— Тятя, айда седни обедать в столовку! Я завхоза Андрей Васильича спрашивал, — можно, говорит.
Марья тревожно взглянула на мужа. Но Влас весело выслушал Фильку и, не отвечая прямо на предложение, пошутил:
— На обчественный харч меня поставить хочешь?
— Ты сходи, тятя, погляди. Верно слово, сходи!
Влас не дал определенного ответа. И Филька до самого обеда так и не знал — пойдет ли отец в столовую или нет. В обеденную пору он забежал домой и уже менее смело напомнил отцу:
— Пойдем, тятя?
И был обрадован неожиданностью, когда Влас коротко согласился:
— Ну, пойдем.
Марья даже обиделась, услыхав такое.
— А я, Влас, хлопотала, обед сготовила...
— Не тужи, Марь. За паужином съедим твою стряпню. Мне уж больно охота поглядеть... Тут, понимаешь, цельный поворот жизни...
Оставив огорченную Марью, он отправился вслед за Филькой в столовую.
В обширной горнице, уставленной столами и лавками и наполненной пришедшими с работы коммунарами, Влас немного смешался. Был момент, когда он пожалел о том, что поддался любопытству и пришел сюда, но, набравшись духу, Влас смело прошел за Филькой к крайнему столу и занял свободное место. Филька убежал куда-то и быстро вернулся, неся две деревянные ложки.
— Вот, тятя, — деловито сказал он, — возьми ложку. Только отдай обратно. У нас с ложками, ух, как строго!
Влас развеселился от слов сынишки и уже смелее и безбоязненней оглянулся вокруг. Неумолчный гул наполнял столовую. За столами громко разговаривали, смеялись. Кто-то весело окликал подавальщицу, кто-то спорил из-за места. В углу кучка молодых парней захлебывалась от смеху.