- А вот с этого места - поподробнее, - потребовал Борис, подавшись вперед. - Почему ты так думаешь, и почему я об этом ни черта не знаю?
- Эх, ты, - засмеялся Глеб. - Ты у нас кто? Казак. И в сотне у тебя - казаки. Так вот, да будет тебе известно: в Питере есть казачье землячество. Именуется 'Донской курень'. Это что-то вроде клуба для казаков. И твои хлопцы там - частые гости...
- Погоди-ка... - Анненков нахмурился, - Меня туда вроде приглашали... Какой-то Дубровской ... Ты о нем ничего не знаешь?
- Говорили о нем, - кивнул Львов. - Евсеев рассказывал. Совершенно неинтересный тип. Нет, то есть как художник - мое почтение. Он из 'передвижников', и пишет... - Тут Глеб поднял большой палец, - Во пишет! Мы с Сашкой и Лешкой на его выставке были - класс! Ну а в политику с дуру полез: нечего ему там делать... - Львов закурил и продолжил - Ты сходи к нему - он тебя на Ерандакова и выведет...
...Полковник Ерандаков удивился, услышав от сотрудника, что с ним желает увидеться генерал-лейтенант Анненков. Разумеется, эта фамилия ему хорошо известна: после скандального интервью всем газетам 'Андреевский есаул' не мог не попасть в поле зрения контрразведки. Ерандаков отрядил троих самых толковых агентов на постоянную слежку за странным генералом, и целую неделю получал подробные отчеты о том, где Анненков бывал, что делал, и с кем... А на следующую неделю вместо отчетов он получил своих агентов. Живых, хотя и несколько помятых, а к тому же - изрядно продрогших. Их конвоировал из Тосно десяток Анненковских казаков, которые гнали агентов пешком всю дорогу. Конвоиры ничего не сказали, только передали ошалевших филеров охране здания, развернулись и ускакали наметом, расшвыривая в стороны снежные комки. Сами же агенты почти ничего сообщить не смогли: их скрали ловко и профессионально, некоторое время допрашивали в комнатах без окон, причем так, что лиц допрашивавших им разглядеть не удалось. Единственное, чем неудачливые шпионы смогли обогатить родное Управление, оказалась странноватая фраза, несколько раз повторенная казачьим вахмистром перед началом марша Тосно-Петроград: 'Шаг вправо, шаг влево - побег, прыжок на месте - попытка улететь, а конвой стреляет без предупреждения!'
Этих данных явно не хватало, чтобы составить сколько-нибудь разумный портрет странного и строптивого генерала. Попытки же разговорить своих земляков из Георгиевской Особой в 'Донском курене', тоже не дали никаких результатов. Казаки в курене говорили о своем 'атамане' с восторженным придыханием, но не сообщали о нем практически никаких подробностей. Или сообщали подробности такого свойства, что Василий Андреевич только руками разводил.