Из казачьих рассказов следовало, что атаман - сверхчеловек. Ради своих подчиненных дерется почище, чем тигрица - ради своих тигрят. Врагов режет лично, да еще и с какой-то лихостью и даже эдаким удовольствием, а уж сколько он перерезал... Если верить этим рассказам, то немцев скоро и вовсе не останется, если атаман не угомонится! И каждому своему бойцу атаман - покровитель, учитель, защитник, наставник и так далее. Одним словом - отец родной.
Еще одной особенностью Анненкова явились так называемые 'особисты' или 'секретчики'. Генерал-лейтенант организовал у себя в дивизии 'Секретный отдел' - натуральную собственную службу контрразведки, но ни о ее численности, ни о людях, служивших в ней никто ничего толком не знал. Да и сам Ерандаков ничего бы не знал, если бы не получал от этого 'Особого отдела' раз в месяц отчета о проделанной работе. А однажды те же самые неразговорчивые казаки из 'Особой сотни атамана Анненкова' доставили в его службу упакованного в мешок человека. К доставленному прилагались протоколы допросов, перечень известных пленнику явок в Питере, шифровальный блокнот и много еще чего. На сопроводительных документах красовалась подпись начальника штаба Георгиевской Особой, генерала-майора Львова, но Ерандаков четко осознавал: такие дела не делаются без ведома командира дивизии...
И вот теперь этот человек, который до сих упорно избегал всяческих контактов с его службой, сам смиренно ожидал в приемной. И что сие значит? Какого черта понадобилось 'Андреевскому есаулу', счастливому кавалеру старшей цесаревны в контрразведке?..
- Попросите его превосходительство, - распорядился полковник и приготовился ожидать.
Генерал Анненков умудрился в очередной раз поразить Ерандакова, потому что вошел практически одновременно с выходившим дежурным штабс-ротмистром. Быстрым взглядом окинул кабинет, твердым шагом подошел к столу:
- Здравствуйте, Василий Андреевич. Надеюсь, что не отвлекаю вас от важных дел.
- Здравия желаю, ваше превосходительство, - козырнул Ерандаков, но Анненков, приятно улыбнувшись, попросил 'без чинов'.
- Чем обязан, Борис Владимирович? Нашу службу фронтовики обычно не жалуют...
- И очень глупо делают, - Анненков был сама любезность. Достал из кармана портсигар, с выложенной мелкими бриллиантами монограммой, - Позволите? И угощайтесь, прошу вас, Василий Андреевич. Так вот, лично я всегда с уважением относился к вашей деятельности, полагая ее одной из важнейших составляющих военного искусства...
Офицеры закурили, и генерал продолжил:
- Вас, разумеется, интересует: какого черта 'Андреевский есаул' приперся в контрразведку?