Конечно же, она боялась: как и всякого маленького труса, страх хватал ее за глотку и забивал дыхание, но ей все равно хотелось смеяться во весь голос. Они вернулись.
И не важно, что ранее похититель, что-то вереща на своем варварском языке, с яростью кинул девочку на землю и несколько раз пнул, да так, что почка, в которую он попал, взорвалась огнем. Не важно, что он грубо связал ей руки за спиною, затягивая ремни с силой, что могла поломать кости, а лицо обмотал грязной тряпкой. Не важно, что бросил ее в круг своих товарищей, в круг, полный тычков кулаками, пинками и уколами клинков, что резали ее одежду и кожу. И не важно, что она умерла как дитя фургонов, как верданно в тот миг, когда ее перебросили через спину лошади, а похититель вскочил в седло.
Важно другое: что бы там кочевники ни запланировали для Волн, им не удалось, и теперь они бежали из-под Олекад, словно стая избитых собак.
По мере того как ночь укладывалась спать, уступая место дню, они ехали все медленнее, зато во все увеличивающейся компании. Могла она это оценить по грохоту копыт и далеким крикам, когда очередные группки всадников находили друг друга в степи. Вскоре вместо нескольких десятков лошадей их собралось как минимум несколько сотен, крики же стихли до грозного ворчания. Отец был прав: кочевников можно победить и разбить, но, если не перебить их сразу же, они снова соберутся в кучу, словно капли воды, стекающие по стенкам миски. Верданно выиграли битву, но наверняка не войну.
Похититель не обращал на Кей’лу большого внимания, как будто она была обычным узелком, набитым тряпками. Время от времени, когда она соскальзывала меж копыт, он грубо подхватывал ее за пояс и поправлял. Она не стонала и не плакала, что, казалось, крепко его раздражало, потому что при случае он несколько раз сильно ее дергал за связанные руки, будто желая выломать плечи.
Но, если не считать этого, в остальном он совершенно ее игнорировал.
Они остановились, когда солнце уже покинуло зенит. Она ничего не видела, но внезапно вспыхнуло яростное гоготание, и ее со всех сторон окружили гневные, перекрикивающиеся голоса, прерываемые дикими воплями. А потом, в миг, когда ей казалось, что теперь в дело пойдут сабли и топоры, раздались резкие свистки, и шум утих, словно обрезанный ножом. Кто-то взял кочевников под контроль, быстро и умело.
Всадник соскочил с седла и стянул ее на землю. У Кей’лы закружилась голова, и если б было чем, то сблевала бы, но все же устояла на ногах. Се-кохландиец схватил ее за плечо и повел. Она слышала сотни – нет, тысячи – лошадей, но голоса людей ограничились до тихого бормотания и редких коротких команд. Кто бы ни навязывал им свою волю, он не выносил сопротивления.